Автострада до Рая и Ада. Чёрный Июль
по карманам джинсов в поисках зажигалки. Энтони достал свою серебряную Зиппо с американским флагом, а Алан пластиковую оранжевую дешевку без названия, какие целыми партиями продаются на кассе в Уолмарте8 по доллару за штуку.
Они молча закурили. Пару минут парни шли в тишине, наблюдая за тем, как в раскинувшийся перед ними, заметно приблизившийся городок вливаются закатные краски, как загораются сочным неоном вывески, как тени меж зданиями приобретают четкость и глубину. Дым сизым кружевом клубился у них перед лицами, сносимый все холодающим ветром далеко на просторы ржавой остывающей пустоши, и разве что сухое похрустывание песчинок под подошвами, да мерные протяжные выдохи нарушали воцарившееся безмолвие.
Наконец, Энтони задумчиво произнес:
– Прости. Я знаю, ты переживала. Но я в порядке, так что все это не стоит твоих нервов. Я снова не сдержал свое обещание, мне очень жаль… поэтому новое давать не буду, пока не пойму, как справляться со своей проблемой.
Алан коротко глянул на Драйвера, дернув уголком рта.
– Да. Так куда лучше.
– Думаешь? – дым изо рта Тони вырвался плотным сгустком, на одно короткое мгновение спрятав от Алана его глаза.
– Угу. А что за обещание?
Энтони тяжело вздохнул, спав с лица и ссутулившись, будто это самое обещание, весило тысячу фунтов и сейчас волочилось за ним по дороге, прикованное цепями к ногам.
– «Не ввязываться в сомнительные предприятия и не рисковать», – неохотно ответил он практически дословной цитатой.
– М-м-м, и что, сложности с исполнением?
– Это обещание – ровно противоположно моей натуре и образу жизни.
Если бы не ворчливый тон, Алан бы точно подумал, что пацан просто позер и рисуется, но, кажется, тот говорил вполне искренне, как о насущной проблеме, а не как о том, чем можно похвалиться перед другими.
– Не хочешь менять ради нее образ жизни?
Тони, зажав зубами полуистлевшую сигаретку, беспорядочно ронявшую в потоки ветра алые искорки, принялся натягивать на себя косуху. После чего, тщательно застегнувшись на все клепки, будто специально оттягивая время до того, как ему придется это сказать, бросил чадящий бычок на асфальт, размазывая его подошвой кеда в табак и грязную, перекрученную бумагу.
– Нет.
На малоподвижной физиономии Бронсона не отразилось ни капли упрека. Ни даже намека на возможное осуждение.
– Бывает, – равнодушно обронил он, а после зачем-то добавил. – Не переживай. Возможно, тебе и не придется.
Энтони, уже порядком закормленный загадочными фразочками собеседника на протяжении всего пути, ехидно спросил его напрямую и без обиняков:
– Грохнешь меня до того, как мы до границы города доберемся, что ли?
Привычка у него была такая, в отличие от большинства