Запретный лес. Сергей Валерьевич Захаров
Это и не я, твой единственный отпрыск, терзаемый перманентно самоедством и сомнениями в собственной мало-мальской годности, а по сути – все тот же, нанизанный на жестокий и больной вертел эгоцентризма, мудак…
…нет, отец – Рита наша умела действовать без оглядки, разом обрубая концы и меняя тем самым весь ход последующей жизни. Ахиллесова пятка, вот в чем дело – у каждого она есть. У матери достало сил порвать с тобой – но выжить и жить после разрыва она уже не смогла.
РАССКАЖИ МНЕ О РИТЕ – чертишь руками нетвердыми ты. Нет, отец. Даже теперь, у траурной финишной ленты, я не предоставлю тебе возможности: если не сказать, то хотя бы подумать – «а все-таки я был прав, и ошибалась, делая бесповоротный выбор, она». А ты бы стал думать так, я знаю – если бы я считал нужным рассказать тебе.
…о том, как быстро алкоголь прибрал ее к рукам. Всякий имеет свою болевую точку, и попытки мамины заглушить боль веселящими градусами разрушали ее ударными темпами. В Саратовском цирке она уже чистила морковку слонам – та самая бесстрашная Дюймовочка, за какой совсем еще недавно, волочились толпы цветами вооруженных поклонников.
Может быть, тебе приятно было бы знать о том. Возможно, ты ощутил бы некое, пусть и запоздалое, удовлетворение, появись у тебя возможность сказать: а ведь я же предлагал ей воротить все на круги. Ведь я, а не кто-то другой, просил забыть, зачеркнуть и жить дальше, как будто ничего не случилось. Так почему бы ей тогда не простить?
…может быть, тебе приятно было бы знать, почему она «куда-то исчезла», наша Дюймовочка, перестав однажды выходить на межконтинентальную связь. Все просто. Очередной сожитель ее, некто тварь бородатая Гоша, имел не лучшую из привычек водить в квартиру мамину таких же, как сам он, ****ей, разве что женского рода-племени, а всякие признаки неудовольствия со стороны нашей Дюймовочки – пресекать посредством грубой физической силы. Когда лимит мамин иссяк окончательно, она, выждав момент, сделала в гаде одной дыркой больше подаренным на гастролях в Грузии кинжалом.
Если учесть, что в тот момент Гоша как раз мял очередную шалаву – смерть его не назовешь ординарной. Да и шалаве, голову даю, настолько экстремальным сексом заниматься еще не приходилось. Присутствовать при том мне не довелось: тетка Надя, женщина одинокая, грудастая и робкая, за год до того забрала меня жить к себе.
…маме дали семь лет, из каких она отсидела четыре – не самый худший, если разобраться, вариант. Мы с Надей бывали у нее в тюрьме и, позже, колонии: там мать почти не пила, вновь похорошела и по переписке разыскала себе мужа. Синего от горла («Режь по линии») до ступней («Они устали от этапов») Сашку-рецидивиста, у какого и живет теперь в приграничном его городишке. Если это можно назвать – жизнью.
…я многое мог бы тебе рассказать. Как, например, то, что никаких обещаний я маме не давал, а она, соответственно – ни о чем не просила. Я, видишь ли, не желаю, чтобы