Месяц за год. Оборона Севастополя. Сергей Юрьевич Соловьев
вскрыл конверт, где на розовой надушенной бумаге, была коротенькая записка:
Буду рада вас видеть в четверг, непременно приходите. Вас отпустят из полка, не сомневайтесь. Можете взять с собой и своего друга, он будет рад.
Ольга Плещеева
Юноша спрятал письмо в рукав мундира, постарался сделать непонимаюшее лицо, но губы словно сами растянулись в улыбке, как береза прорастает сквозь камень.
– Все обошёл, всех победил, – подначил товарища Николай Лесков.
– Сходи непременно, – тихо сказал Серж, – такие дамы не терпят небрежения. Посидишь, поразвлекаешь общество. Ни к чему тебя такое приглашение не обязывает. Люди приятные там бывают, литераторы, поэты, художники. Сам собой, и свитские, близкие к государю.
– Ты то там бывал? В доме Ольги Николаевны?
– У нас немного другой круг, хотя был принят и Плещеевой. Потом к Шереметевым сходим, как в корнеты выйдем.
К вечеру друзья вернулись в полк, оставалось недалеко до отбоя. Никита не спеша раздевался, но вс так же был не весел. Сел а стол, зажег свечку, и принялся корпеть над бумагой, старательно выводя буквы. Наконец, закончил, отдал письмо денщику, сунул ему двадцать копеек на извозчика.
– Опять письмо?
– Опять…
– Пошли в четверг со мной, прогуляемся, после шести по полудни, – предложил Мишель, – одному не так весело. В кофейню Жерара сходим.
– Годится… Четверг же завтра?
– Завтра и собираемся!
***
День в полку заканчивался зимой рано, и Репин с Залепским принялись одеваться. Никита с удивлением видел, как тщательно готовит Яким мундир барина, а сам Мишель одевает колет вместо вицмундира. Репнин усмехнувшись, оделся также.
– Это в кофейню?
– Мы же кавалергарды, Никита, мы должны блистать. Яким! собирайся, выходим! – крикнул Залепский.
– Прохор! – позвал денщика Никита, – почисти колет и принеси.
Вот и Репнин также одел колет, офицерский щарф, проверил ещё еле растущие бакенбарды, и остался вполне доволен своим обликом.
Они одели шинели, быстро прошли через входные ворота, козырнув караульному. Второй караульный удивился, и спросил товарища:
– Чего выпустил? На гауптвахте насидимся…
– По записке полковника Есипова, – и кирасир показал написанное на серой бумаге письмо.
Другой кивнул, и поправил ремень, обшитый бронзой, медной каски на голове, и спокойно встал рядом с товарищем.
Уютный возок вёз юнкеров по заснеженным улицам Санкт-Петербурга. Никита пытался рассмотреть в окошко, куда же они едут.
– Мишель, ты уверен, что извозчик не ошибся дорогой?
– Никита, ты зря волнуешься. В Зимний Дворец не привезет.
Спустя недолгое время возок остановился, и кучер крикнул:
– Приехали!
Репнин с Залепским и денщиками вышли из возка, Никита озирался, не понимая, где они.
– У дома Плещеевой.. Мы приглашены.
– Однако…
– Пойдём, нас ожидают.
Они