Уолден, или Дикая жизнь в лесу. Генри Торо
о них, намекал, где с ними можно было встретиться и на какие имена они могли отозваться. В пути мне встретились несколько человек, кои слышали вой пса и иноходь коня, и как им показалось, даже видели, как в небо взмывала белая голубка. Им так же хотелось отыскать их, словно они были ими потеряны.
Как чудесно идти впереди не только восхода или рссвета, но и самой Матушки Природы! Среди лета и зимы я не смогу припомнить дня, когда бы я не принимался за работу много раньше своих соседей. Многие мои земляки, только начинавшие свой рабочий день, встречали меня уже на обратном пути – фермеры, отправлявшиеся в Бостон торговать или дровосеки, отправлявшиеся на лесоповал. Я не предавался фанаберии помогать Солнцу вставать на востоке, но даже встречать солнце для меня было чрезвычайно важно. Не счесть моих осенних дней, да и зимних тоже, какие были проведены мной за городом, я хотел всего лишь услышать, как поёт ветер, я хотел услышать вести ветра, чтобы разнести их по всей округе и миру. Весь мой капитал вкладывал я в эту мечту, я бежал, задыхаясь, вставая грудью против ветра. Если бы всё это касалось некой политической партии, можно не сомневаться, газеты бымтро были бы подхватили эти вести, и они были бы на первых страницах этих газет, и в самом утреннем их выпуске. Порой я надолго замирал на каком-нибудь развесистом дереве или утёсе, чтобы подать знак любому новому пришельцу, а вечерами сидел на вершине соседнего холма, ожидая, не начнётся ли наше вечное небо валиться на Землю, и не достанется ли мне нежданных подарков на мою бедную голову, хотя подозоревал, что особых подарков ждать не следует, видя, как даже то, что мне удавалось урвать у небес, тут же таяло на моих глазах, как манна несесная на полуденном Солнце.
Мне пришлось довольно долгое время протирать штаны в одном малотиражном журнале, подписчиков которого я мог бы пересчитать по пальцам, я работал там корреспондентом, и должен признаться, что большинство моих корреспонденций до сих пор лежит под сукном его редакционного стола, и, следовательно, я, как и подавляющее большинство пишущей братии, поставлявшей ему материал, ни цента не получили за свою муравьиную работу. Я в душе всегда соглашался с секретной мыслью нашего редактора, которая заключалась в том, что и высокоинтеллектуальный труд сам по себе был величайшей и неоценимой наградой. Но это был и воистину человек величайшего благородства, ибо ему так и не пришло в голову высказать нам в лицо свою тайную мысль.
Потом я немало лет исполнял миссию добровольного смотрителя проливных дождей и снежных буранов, и никто никогда не исполнял эту работу добросовестнее меня. Я был единственным в округе инспектором проезжих дорог, если таковые и были, но больше извилистых лесных троп, и поддерживал их в идеальном состоянии, я прстоянно чинил утлые мостки, переброшенные через овраги и делал всё для того, чтобы они были круглый год доступня для пешеходов там, где даже один единственный след говорил