Любовь и смерть в Италии эпохи Возрождения. Томас Коэн
проследить по источникам.
Из всех свидетельств самым интересным было последнее, оно принадлежало старшей горничной Силеи. Она перебралась жить в другую деревню, Сабеллико, то ли чтобы смягчить боль от пережитой трагедии, то ли чтобы уклониться от участия в расследовании, то ли чтобы выхаживать больных болотной лихорадкой. Когда вечером 8 августа Силею допрашивали в суде, у нее как раз начиналась лихорадка, из‐за чего ее показания звучат туманно. Она не могла точно назвать второго убийцу. «„С синьором был Джакобо“. А потом она сказала: „Там был Стефано“»83. Поскольку жар становился сильнее и она все больше бредила, судья остановил допрос, но потоки ее слов все журчали, как ручей, не умолкая:
«Наш бедный господин имел все основания убить ее, и он убил ее, и я видела…»
На что его милость уточнил, что она должна ответить на вопрос: «Был ли это Джакобо или Стефано?»
Она ответила: «Больше ничего не могу сказать. Он имел право ударить ее. Вот мерзкое отродье! Вот если б вы застали их вдвоем, разве он был не в своем праве?»
На что его милость повторил, что она должна ответить на вопрос: «Был ли это Джакобо или Стефано?» На те же вопросы, которые он не задавал, ей отвечать не следует.
Она ответила: «Может, Стефано, а может, Джакобо. Как вам сказала Диаманте, та другая служанка, так и было, а я только и видела, что госпожа моя мертва»84.
Даже в бреду человек может хитрить. Возможно, стремление Силеи осудить Витторию и оправдать действия ее мужа были попыткой обелить себя. Если предположить, что Джованни-Баттиста подозревал ее в потворстве госпоже, пассивном, а то и того хуже, тогда она могла использовать судью как рупор, надеясь, что в один прекрасный день ее прежний господин услышит это вкрадчивое изъявление благонадежности. На следующий день суд вновь собрался. На этот раз, хотя Силея все еще не вполне оправилась, ее речь звучала вполне логично:
Синьор, вчера утром у меня была сильная холодная лихорадка, а вчера вечером, когда ваша милость допрашивал меня, у меня была горячая лихорадка, и я плохо соображала. А сегодня утром мне немного лучше, и, чтобы рассказать вам о том, что касается синьора Джованни-Баттисты, я скажу все, что я видела и слышала в ночь убийства госпожи85.
Далее Силея дает ценнейшие показания. Без ее истории это повествование было бы куда беднее подробностями.
После свидетельства Силеи следы событий теряются. К тому времени, когда она дает показания, накал страстей заметно угас. Снятие покрова странного молчания, раскрытие тайны, осмотрительное признание Лудовико свершившегося и погребение мертвых освободило Кретоне из его подвешенного, неопределенного состояния. Прибытие судейских, вероятно, дало начало последующим событиям: Савелли будут тихо интриговать, чтобы вернуть себе Кретоне. Со своим высокомерием знать почти всегда выигрывала, и Савелли тоже рано или поздно добьются своего: Кретоне вновь будет им принадлежать, пока, десятилетия
Fol. 12v, Силея 1.
Fol. 13r, Силея 1.
Fol. 13r–v, Силея 2.