Художник с того света. Андрей Романов
расстроится, что работник получил аванс и ушел. Почему он решил идти в магазин в то время? Не знаю, но те, кто дергают за веревочки, все же добились своего.
Не отрывая взгляда от умирающего, я достал пакет с травой, трясущимися руками насыпал содержимое в трубку и вмиг выкурил, затем повторил еще раз, пока тело не расслабило до состояния пластилина. Выдавив на палитру краски, поправив холст, я сел напротив Славы и спокойно, вдумчиво изучил его позу, одежду, испарину на лбу и начинающуюся агонию.
Через минуту первые мазки легли на белоснежный холст, через две моё сердце билось, словно мотор распаленного гоночного автомобиля, через три комната поменяла свой цвет, а свет от обычной лампочки стал желтым и каким-то незнакомым. Все было расплывчатым и четким, двигалось и останавливалось во времени и пространстве. Откуда-то из глубины комнаты послышался голос, мне стало страшно, я задул свечу и тут же понял, что свечей никогда не было в доме. Свет от лампы бил в глаза, роговицы больше не было, – я ослеп, но видел. Палитры не было, я макал кисти в цвета Славы: цвет кожи, цвет волос и в этот прекрасный цвет, красный. Как ярко он сочился из него! Словно река наполняет иссушенное озеро, так и этот цвет наполнял холст.
Глава 3. Уборка
Тяжелое пробуждение. Я надеялся, что случившееся – очередной кошмар, действо, развернувшееся лишь в моей голове. Но реквизит для страшной сцены никуда не делся. Два актера продолжали играть свои роли, одна из которых была последней.
В комнате ничего не поменялось: плотно завешанные шторы, свет ламп, картина и мертвец у стены. Он сидел, словно старая кукла, оставленная хозяевами при переезде. «Нужно убраться», – подумал я и решился впервые за долгое время открыть окна. Раздвинутые шторы позволили солнечному свету проникнуть в филиал ада на земле. Освещенный под другим углом, мертвец выглядел угрожающе злым, но в жизни он не был таким – слабый, безвольный добряк, который пустил всё на самотек.
– Доброе утро, Слав, прости за вчерашнее. Я не хотел. Не могу объяснить, почему это произошло. Это какая-то неведомая мне неотвратимость, чей-то страшный замысел, комбинация, разыгранная против моей воли. Я не знаю, виноват или нет, сожалеть об этом или спокойно принять такой поворот судьбы. Скорее всего, на этот вопрос мне ответит время. Знаешь, я никогда не был откровенным с людьми. Но с тобой могу говорить открыто, ты ведь унесешь все мои секреты в могилу. Ты сам это сказал, вот и сбылось. Самый главный секрет – я вчера тебя убил. Второй секрет – я не понимаю, сошел ли я с ума или все это взаправду. Мир вокруг совсем другой: такие странные цвета, и все живое, шевелится, летает, ходит и исчезает. Ночами дом окружает что-то страшное и большое. Оно одно и его много. Оно или они не дают мне уйти, да я, честно сказать, и не пытался. Все дни, часы и даже минуты в угоду этим странным картинам. Это не мои картины, они с того света. – Я указал пальцем вверх. – Такой вот необычный заказ из сорока трех полотен. Уже написано сорок два, твой холст предназначался для последней, самой легкой картины. Но сам знаешь, что произошло. Что еще тебе сказать? А, вот