Художник с того света. Андрей Романов
придавил меня тяжелым взглядом, в котором читался вопрос.
– Думаешь, я сумасшедший? – Не дав сказать и слова, я продолжил: – Но Шихуанди, например, никто не считает странным, с его тысячами терракотовыми солдатами. Он верил в это, и я верю в свою армию. Она несет неустанную службу, а я, возможно, несу чушь, и это всего лишь инсталляция, произведение искусства. Кто поймет нас, художников?
– Я пойму, – серьезно и уверенно ответил мой гость. – Не только пойму, но расскажу все о твоей армии.
Я решил промолчать и не задавать вопроса, но у меня вдруг возникло чувство, что Рафаэль не случайный прохожий, что он находится в нужном месте, в нужное время, что знает про сон, надпись на столе и армию амулетов. Сказать «знает» не точно. Видит? Да, видит, но чуть в ином смысле этого слова. Неужели ему ведомо все происходящее со мной? Это интересно, но как бы мне ни хотелось расспросить, что значат его странные фразы, нужно держать себя в руках, нить развяжется сама.
Стены моего жилища были полностью завешаны картинами разного размера и тематики. Те, что не уместились на стенах, я сложил в ряд на первом этаже, в большой комнате. Увидев картины, Рафаэль не смог сдержать удивления.
– Это все твои работы?
– Да, – гордо ответил я.
– Они мне очень нравятся! Могу ли взглянуть на те сложенные?
– Конечно, я пока поставлю чайник.
Мой гость внимательно осматривал картины, иногда бросая на меня пронзительный взгляд.
– У тебя талант, Максим.
«Ты еще не видел мою случайно написанную картину «Смерть бедного человека», – подумалось мне.
– Спасибо, Рафаэль, считай себя первым посетителем выставки неизвестного художника.
– Пока неизвестного. У тебя есть все шансы стать великим, и я не шучу.
– Присаживайся, чай уже заварился. – Из большого керамического чайника с синими цветками висели веревочки от трех пакетиков черного чая.
– А почему дачный? – посмотрев на чайник, усмехнулся гость.
– Так на даче же пьем.
Мы не спеша попивали чай, разговаривая на отвлеченные темы. Рафаэль искусно владел манипулятивными техниками, плюс его голос и внутренняя сила подавляли. Но когда он понял, что все его психологические крючки малы, что не по рыбе удочка, перешел на непринужденное соседское общение. Я, в свою очередь, старался не говорить лишнего и скрыл все странности и перипетии последнего года жизни. Устал работать, рухнул бизнес, ушла девушка, решил стать художником – всё стандартно и обыденно. Рафаэль слушал и улыбался, словно знал, что было на самом деле. Он всё больше становился задумчивым, словно взвешивал все за и против. Возникла длинная пауза, после которой мой новый гость встал и попросил его проводить, сославшись на дела.
– Приятно было познакомиться, но, к сожалению, мне пора. Ты завтра не занят после обеда? Зайду на чай да на твои работы еще разок взгляну, они очень интересные.
– Да брось, Рафаэль. Наверно, из вежливости нахваливаешь?
– Нет, Максим из практичных соображений! – Опять эта дьявольская