Генрих Четвертый и Генрих Пятый глазами Шекспира. Александра Маринина
В переводе Б. Пастернака читаем: «Стыжусь все это слышать, государь, / И правда, постараюсь измениться». В оригинале же: “I shall hereafter, my trice gracious lord, / Be more myself”, то есть, если дословно, «В дальнейшем, мой трижды милостивый повелитель, я буду более сам собой». Означает ли это отсылку к монологу принца из первого акта пьесы, когда он признавался, что раздолбай и бездельник, гуляка и пьяница – это лишь личина, которую он носит умышленно, чтобы в нужный момент снять ее и явить миру свое подлинное естество настоящего наследника престола? Очень похоже. То есть данной фразой Генрих обещает отцу начать наконец вести себя как принц Уэльский. Однако у А. Азимова нам предлагается и несколько иная трактовка: «В обращении “трижды милостивый” слышится ирония. Но что означает загадочная фраза “быть более собой”? Если Хэл не является истинным принцем (как в собственном восприятии, так и согласно словам отца), то почему он должен вести себя как принц? Почему бы ему не быть “более собой”, то есть оставаться простым смертным и радоваться жизни? Эту реплику можно трактовать как мрачное обещание вести еще более беспутную жизнь»[9]. Так все-таки: «быть верным себе» или «постараюсь измениться»? Честное обещание или скрытый сарказм? У вас есть обширное поле для построения собственных выводов, опираясь на слова и поступки принца Генриха, как их нам представляет Шекспир.
– Покойный король Ричард всем казался именно таким, как ты, – продолжает король. – А вот я, когда высадился в Ревенсперге, был таким, каков сейчас Гарри Перси. Честное слово, он гораздо больше достоин быть наследным принцем, чем ты! Ведь он твой ровесник, а посмотри, как он себя ведет! Отважно сражается, ведет за собой войска, победил самого Дугласа, а Дуглас, между прочим, не кто-нибудь, а один из лучших полководцев во всем христианском мире, он известен своей доблестью. И Хотспер, у которого еще молоко на губах не обсохло, умудрился трижды выиграть битвы у Дугласа, более того, взял его в плен, потом освободил и перевербовал, сделал своим сторонником. А знаешь, зачем он так поступил? Не знаешь? Так я тебе объясню: чтобы пошатнуть наш трон. Они там все объединились – Нортемберленд с сынком Перси, архиепископ, Дуглас, Мортимер – и восстали против нас. Но что толку рассказывать тебе о наших врагах, если ты сам – мой первейший враг? Я легко могу допустить, что ты примкнешь к ним из страха, из порочных побуждений или просто от досады на меня. Будешь ползать перед ними, вилять хвостом и пойдешь против своего отца.
Король Генрих Четвертый и принц Генрих.
Художник Henry Courtney Selous, гравер George Pearson, 1860-е.
– Зачем вы так говорите, отец?! Не бывать такому! – гневно восклицает принц. – Клянусь, я все исправлю! Я принесу вам голову Перси на блюдечке и снова получу право называться вашим сыном. Да, сейчас храбрый Хотспер покрыт блеском славы, а я – бесчестьем, это правда, но я обещаю: все будет наоборот, я отберу у него всю его славу, всю, «до малейшей похвалы». Если у меня получится, вы простите мне мои прошлые