Баловство небес. Избранное. Сергей Лазо
тихо, чтоб не впасть впросак,
Крадутся блики точно воры,
В твоих пушистых волосах.
Вот море золотистых пятен
Залило комнатушки куб,
Дрожит дыханьем восприятий
Сон глаз движений, рук и губ.
И тонут звуки в нежной ласке,
Смолкая где-то в вышине,
Вокруг огнём играют краски
И льнут, и ластятся ко мне…
Кто здесь художник в самом деле,
Ты или я,
не всё ль равно,
Мы банку синей акварели
Смеясь, плеснули за окно.
Друзья, прохожие, враги…
Друзья, знакомые, прохожие, враги…
Как связаны мы в этой жизни крепко,
Как наши перепутались шаги,
Как держимся мы друг за друга цепко.
Страх одиночества или разлуки страх
В душе слабеет…
Мы не знаем сами
Когда и как теряем впопыхах
Друзей.
Враги становятся друзьями.
А годы умножают вновь и вновь
Привычных дней печальную фатальность,
От нас уходит, как жена, любовь,
Приходит, как любовница, случайность.
Апатия – надёжный адресат,
Так смолоду стареем понемногу,
Нам некогда глядеть на небеса —
Чтоб не споткнуться, мы глядим под ноги.
Мы делим всё на «прав» и на «не прав»,
Приклеиваем ярлыки и метки,
Забыв, что счастье —
не премудрость глав,
А пойманная в воздухе монетка.
Бессонница
Тоска усталой ночи —
постылая бессонница,
Теперь с самим собой ни сговору, ни сладу,
О чём бы ни подумал —
наоборот исполнится,
Не прячься в темноте, садись со мною рядом.
В глазах, лишённых сна —
слепящий череп лампочки,
И ночь пришпилена на глянцевый картон
Булавкой,
словно высохшая бабочка,
Бессонница в окне чернее похорон.
Хотя б с тобой, упрямой, наговоримся досыта,
У нас по горло времени,
минут не важен счёт,
Всё в этом сонном царстве блаженствует без просыпу,
Не зажигай огонь,
заря сама зажжёт.
С тобою, как ни с кем, острее одиночество,
И словно из кошмара измятая постель,
Безликая тоска —
и ничего не хочется,
Больная голова скрипит, как карусель.
На кухне ржавый кран гремит по рукомойнику
И эхом рикошетит от стен и потолков,
Бессонница в руках —
как свечка у покойника.
Бог с ней.
Я подожду до первых петухов.
Круги на воде
Уходят желанья —
морщинки