Колючка. Ирина Муравская
светила перед похотливыми рожами? ― молчит. Как и обещала. ― Не, ну а чего не стриптизёршей сразу пошла? А лучше эскортницей. Они в разы больше получают. Не взяли? И то верно, те допуслуги, что они оказывают ты вряд ли потянешь. Опыта недостаточно. Хотя я уже хз. Может, ты и тут ранняя ягодка.
– Ты подменяешь понятия, ― не выдерживают. ― Танцовщица и проститутка ― разные вещи.
Замечание лишь вызывает у меня смех. Наивная.
– О, тут ты глубоко заблуждаешься, Сань. В половине случаев это одно и тоже. И можешь меня даже не переубеждать.
– Не стану и пытаться. Лучше ответь: откуда ты узнал адрес?
– О, это была самая тяжёлая задачка на дедукцию, ― усмехаюсь, вслепую нашаривая в "кармане" кресла бейсболку и бросая ей на колени.
Самую обычную, чёрную. Всё бы ничего, если бы не вышитый логотип бара. Подобные заведения любят штамповать подобный личный мерч, чтобы срубить ещё больше бабла на клиентах.
– Значит, устраивал в моих вещах шмон?!
– Не пришлось. Скажи спасибо своему Анубису. Еле отвоевал у него цацку.
Причём доказательство этого можно прекрасно углядеть на погрызанном козырьке.
– Прекрасно. И что дальше? Ор, скандал, ультиматумы, запреты?
– А есть смысл? Ты со дня приезда упорно делаешь всё с точностью да наоборот. О чём бы я не попросил.
– Попросил? Ты снова экстраполируешь.
– Ого. Какие слова ты знаешь. Этому учат на курсах юных стриптизёрш?
Мне сейчас кулаком в висок с разворота заедут, отвечаю.
Нет. Сдерживается. Вместо этого теперь уже очевидно включает молчанку, потому что до самого дома не пророняет больше ни звука.
Что ж, оно и к лучшему. Есть время поразмышлять, так как я пока не особо понимаю: что делать и как реагировать. И больше всего бесит как раз то, что по идее это вообще не моего ума дела, вот только…
Всё упирается в одно и тоже: я за неё в ответе.
Хочу я того или нет.
Выгружаемся у подъезда, окрашенного оранжевыми отблесками фонарей. Так же молча поднимаемся на лифте и так же молча заходим в квартиру
Я поворачиваю в сторону кухни, она ― к себе в комнату, к услышавшей нас псине. Та, то и гляди, на радостях дверь насквозь сейчас продерёт. То ещё разрушительное чудовище. Уже все углы в доме погрызла.
– И куда ты опять собралась? ― высовываюсь в коридор, уловив шорохи.
Саша снова обута. Стоит, накинув джинсовку, и с поводком. Ловит довольную морду, нарезающую вокруг неё круги. Вот-вот обоссытся от радости, как пить дать.
Тоже мне, грозный охотник.
– На прогулку, не очевидно?
Ну, да. Хрупкая девочка, шатающаяся по улице в три утра с доберманом-пацифистом ― что может быть безопаснее?
– Кстати, об этом. Я вроде давал установку: один день на перекантовку. Здесь моё слово тоже ничего не значит?
– Я развесила объявления.
– И? Меня это должно успокоить?
– А я что должна сделать? ― взрывается Саша, повышая голос. ― Выкинуть его на помойку? Потерпишь. Не устраивает ― мы завтра же съедем.
– Куда?
– Да