Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу…. Людмила Вебер
глазка на входной двери! То есть от наружного наблюдения здесь вообще нигде нельзя было укрыться! И это нужно было принять как данность, как часть этого мира, часть этих правил и просто не обращать на это внимание…
Спустя какое-то время дверь в камеру открылась, и Вася затащил раскладушку. Металлическую, с деревянными перемычками, как у пляжных шезлонгов. Несколько деревяшек почти отвалилось и болталось на честном слове. Фаина достала откуда-то кусок веревки, прикрутила деревяшки на место, так что на раскладушке вполне можно было спать. Я улыбнулась Фаине с благодарностью.
Но возник вопрос – куда же эту раскладушку можно поставить? Места же совсем не было! Единственный подходящий по площади свободный кусок пола остался у входа, у самой двери. Один конец раскладушки упирался в дверь, а другой – в железные нары, где на нижнем ярусе спала Тамара, а наверху – тихая спокойная женщина по имени Света Ясенева. Лечь на раскладушку можно было только головой к двери. Так как над остальной частью сего ложа объемными снопами нависали куртки, пуховики и прочие вещи, висящие на настенных крючках. А вся обувь при этом оказывалась под раскладушкой.
Я застелила постель, и почти сразу же погас верхний свет. Включился яркий ночник над дверью. 22:00 – отбой…
Мои новые соседки стали переодеваться в пижамы, футболки и другую одежду для сна, по очереди чистили зубы и умывались. Мне переодеваться было не во что, и я решила спать в свитере и леггинсах. Снять с себя эти вещи я не решилась – все еще мерзла.
Я почистила зубы, легла на раскладушку, укрылась одеялом. Закрыла глаза. А в камере продолжалось движение. Женщины сновали от раковины и туалета – к своим спальным местам и обратно, время от времени натыкаясь на мою раскладушку. Топот ног раздавался прямо у моей головы, деревянные половицы нещадно скрипели… Через дверь я слышала, как лязгают замки от камер в коридоре, как звенят ключи, как пищат рации дежуров. Эта какофония не давала ни малейшего шанса заснуть. Но я так устала, и мне так хотелось хоть ненадолго уйти из этой жуткой реальности – хотя бы в сон… Я лежала с закрытыми глазами и представляла, что я – вдруг внезапно, по волшебству – исчезаю из этой камеры. Просто испаряюсь! И раскладушка остается пустой… Эта детская фантазия подействовала на меня как лучшее успокоительное, как снотворное. И я вдруг заснула… И потом, каждый раз, ложась спать и закрывая глаза, я стала рисовать себе одну и ту же картинку: как я бесследно исчезаю из этого места. Это стало моей бессловесной мантрой, мгновенно меня усыпляющей. И я делала так на протяжении всего времени, пока находилась в этой 120-й камере, около семи с половиной месяцев…
Проснулась я от резкого замочного лязга, который едва не оглушил меня. Я по неопытности поставила раскладушку вплотную к двери – и железная дверь срезонировала в металлический остов раскладушки и главное – в мою черепную коробку. Славный получился будильник! Но была еще ночь. Дверь открыли, и на пороге появилась