Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу…. Людмила Вебер
я, к счастью, не застала…
На другой картинке была изображена маленькая Фатимка с распущенными мокрыми волосами, стоявшая перед окном в душевой. Окно это было единственным на спецблоке, которое можно было открыть нараспашку. На нем была только одна решетка! Поэтому в теплые деньки мы часто открывали его, чтобы хоть немного подышать свежим воздухом и посмотреть на кусочек неба. Пусть и в клеточку, но без стекла! Вообще, кроме неба и части противоположного корпуса в отдалении, в это окно больше ничего не было видно, так как перед спецблоком стоял серый шиферный забор. Подпись к этой иллюстрации гласила: «Единственное окно на спецблоке, которое открывается вовнутрь, находится в душевой».
Еще одна картинка изображала во всех подробностях то, как устроен досмотровый шлюз СИЗО. С соответствующей подписью. Ну и все такое прочее…
И вот меня вызывают к адвокату. Я выхожу со своей папочкой. Меня обыскивают, досматривают папку. А к тому моменту у меня было не так много бумаг по делу – штук пять, не больше. И среди них, если досматривать тщательно, легко обнаруживались рисунки. И дежур Вася их, увы, обнаружил! Говорит: «Не положено! Оставь в камере!» Но сообразив, что он уже запер камеру, а открывать дверь ему было и лень, и некогда, буркнул: «Сунь туда…» – указав на раскладушку, стоявшую у двери камеры. Он, к счастью, не стал их особо рассматривать, и я засунула рисунки за раскладушку, надеясь, что они доживут до моего возвращения…
Я очень расстроилась. Такое фиаско стало для меня все-таки очень внезапным, оно подзарубило всю мою «миссию»! Шла я со «следки» на спецблок крайне подавленная. Думая только о том, не нашел ли кто рисунки за раскладушкой? Целы ли они? И совершенно забыла про лист с описанием этих рисунков, который остался в тоненькой пачке моих бумаг!
А со «следки» меня вела и досматривала уже дежур-девушка. Мне не знакомая, не со спецблока. Рената, как мне объяснили потом, когда я описывала сокамерницам произошедшее. Эта дежурка была лесбиянкой, и она «крутила» отношения с одной из заключенных. Мне не были интересны все эти пикантности, но это многое объяснило про ее поведение. Ее пацанские манеры, ее какие-то неуловимо нелинейные действия. Нет, она ни в коем случае не выказала ко мне какой-то интерес. Но вот как ни крути – действовала совершенно по другой, отличной от других сотрудников, логике. Именно поэтому она, как я думаю, во время досмотра стала вычитывать мои документы. И это произошло в первый и в последний раз за все мое пребывание в СИЗО! Больше никому и никогда не приходило в голову читать все эти бумажки в моих папках и файлах… А эта Рената берет и изучает лист… с описанием моих рисунков. И на глазах… меняется в лице. От недоуменного до крайне подозрительного. Даже угрожающего!
– Это что? Кто это писал? Для чего? – в голосе Ренаты звенит сталь.
– Это я писала… Так просто, заметки… Я пишу… типа рассказ… – мой голос дрожит и едва слышен.
Блин, блин, блин! Я даже не знаю, что сказать! Покрываюсь холодным потом. Несу какую-то невнятицу и понимаю,