Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу…. Людмила Вебер
о побеге видеоновости. И заметили такой нюанс: машина, на которой вывозили заключенного, не была полицейской. А это происходит в редчайших случаях – один на много сотен – чтобы машина, на которой вывозят заключенного, была обычной, гражданской. И на борту такой машины, как правило, находятся фсбшники…
Спустя какое-то время мы, гуляя во дворике, услышали, что в соседнем отсеке находится парень, участвовавший в этом побеге. Он громко перекрикивался с кем-то из третьего дворика – и стало ясно, кто он и за что сидит. Так мы узнали новые детали того побега.
Оказалось, что этот наш новый сосед – был как раз-таки помощником Елагина с воли. Он организовывал автотранспорт и так далее. И теперь сам оказался на «шестерке». И ему грозит «до трех лет лишения свободы». А самого Елагина в спешном порядке перевели в другое СИЗО. А еще в этой компашке была девушка, но ее даже не стали арестовывать. Но как в итоге закончилась вся их история, я не знаю…
…И вот после такой невероятной заварухи дежурка Рената находит у меня листок с теми записями. И я понимаю, что в свете «елагинского» побега бумажка с позывным «Пермь», с описанием «единственного открывающегося на спецблоке окна» выглядит очень подозрительно.
Я умоляющим голосом прошу Ренату вернуть мне листок или порвать его тут же, при мне. Рената с каменным лицом сворачивает его вчетверо и кладет к себе в карман. Я слезно прошу никому его не передавать. Она машет рукой – иди, мол, вперед.
Я иду в камеру, приготовившись к самому худшему. Меня слегка потряхивает. Я кляну себя на чем свет стоит: «Как я могла забыть про эту бумажку! Они же теперь невесть что подумают! Что же будет?! О-о-о!..»
И я даже не вспоминаю про свои рисунки, засунутые за раскладушку. Захожу в камеру, как во сне. И все как на духу описываю девчонкам. Но что они могут мне сказать? Впервые у них соседкой художница, решившая показать миру жизнь в СИЗО, впервые они в такой ситуации, когда эта дорожка свернула немного не туда…
«Они могут сделать что угодно!» – сказала опытная Тамара. Но они – то есть люди в форме – поступили, как обычно. Через полчаса пришли с обыском. Выходя из камеры, я спросила Васю: «Это же не из-за меня? А?» Он буркнул, пряча глаза: «Нет, нет, не из-за тебя! Иди давай!» Тогда я поняла – да, из-за меня…
А девчонки смотрели на меня насуплено. Ведь камеру только вчера обыскивали. Вообще плановые обыски проходили примерно раз в десять дней. Между ними могли затесаться еще несколько обысков. И да – могли обыскивать несколько дней подряд. А могли и месяц не обыскивать. Все это делалось понятно для чего – чтобы заключенные не смогли вычислить точный день обыска и спрятать разные «запреты».
Но этот обыск – все тоже как-то ясно это поняли – был из-за моей бумаги. В тюрьме редко бывают просто совпадения.
Вернувшись в камеру, мы увидели, что вещи особо не перевернуты – дежура так, «прошлись по верхам» и все. Вечером, забирая после проверки раскладушку, я незаметно прихватила и свои рисунки.