Слово из трёх букв. Олег Игоревич Голиков
после прочтения «Генеалогии морали», окончательно растравившей открывшуюся душевную «язву». И чтобы обжигающее духовное пламя не погасло, пришлось подкормить его взбунтовавшимся «Антихристианином». Не то чтобы я до этого веровал в христианского бога и прилагаемые к Новому завету моральные ценности. Скорее наоборот – меня тяготил собственный атеизм, произраставший, скорее, из врожденного солипсического эгоизма, нежели из материальной среды чёрно-белого советского быта. Поэтому я готов был отдаться первому же ловцу душ, который убедит меня в силе и правоте моей эгоцентричной напыщенной позиции. И меня быстро подсёк умелый ловец, оказавшийся германским философом-безумцем с удручающе дырявым инвестиционным портфелем жизненных неудач.
С трудом продираясь сквозь ницшеанские заклинания, разрушающие общепринятые заскорузлые скрепы, я чувствовал, как мои духовные внутренности сочатся свежей кровью от полученных ран и глубоких заноз. Меня не то чтобы коробило от беспощадно точных словесных стрел усатого шизоидного психопата. Многие мантры, касающиеся духовной чистоты и власти, пришлись мне по вкусу. Но воспалённый стиль раскрепощенного мизантропного сознания, украшенного ядовитыми афоризмами, внушал почтительный трепет.
Здесь надо отметить ещё один факт моей биографии, который добавил в расплавленную жгучую смесь перезагружаемого рассудка мощный легирующий элемент. В этот период закончилась моя первая в жизни любовь. Закончилась внезапно и как-то непонятно. Особых страданий по этому поводу я не испытывал, так как сам инициировал разлуку с человеком, который стал мне не интересен ни в сексуальном аспекте ни в своих потугах поспеть за моей стремительной внутренней эволюцией. Но быстро взращиваемая гордыня была уязвлена. Так я впервые познал больно ранящий закон «двойной стрелы». А именно – отталкивая притянутое судьбою, будь готов к ответному страданию от потери уже не нужного. Это своего рода фантомная боль от воспоминаний о приятных альковных моментах. И неизбежная жлобская ревность к будущим кавалерам отвергнутой пассии, присущая всем эгоистичным гордецам.
Стоит сказать два слова о «двойной стреле». Речь идёт о метких афоризмах из утраченного трактата «Искусство любовной войны», написанного неизвестным автором. Фрагменты этого неизвестного литературной археологии труда, который я не раз ещё буду цитировать, случайно попали ко мне во время пребывания на таиландских островах. Возвращаясь к моей угасшей любви, умерщвление которой сопровождалось запойным чтением Ницше, скажу одно. В совпадении этих двух событий проявился упомянутый лермонтовский фатум, приправленный желанием идти до конца в искоренении «моралина» с переходом на «тёмную сторону» мерцающих шахмат мироздания. Так произошла моя первая трансформация, ставшая нулевой точкой отсчёта будущих невообразимых событий. Последующие метаморфозы мировосприятия закинули автора этого повествования