Слово из трёх букв. Олег Игоревич Голиков
с другими, он умеет забывать, – он достаточно силён, чтобы всё обращать себе на благо».
Выработать умение обратить неприятную ситуацию себе во благо стало главной задачей периода созревания. Для этого пришлось самостоятельно разработать несколько тренингов, позволяющих в критических сюжетах охлаждать эмоциональный накал и на скорую руку договариваться с гордыней о временном уходе в подполье. Одновременно приходилось всесторонне оценивать сложившуюся ситуацию на воображаемой шахматной доске в поисках оптимальных непростых решений. Здесь пригодилось буддистское напутствие о наблюдении со стороны за действиями ума и направлениями мыслей. Особо хорошо работала Саббасава сутта «О всех загрязнениях». Вот уж где доступно растолковано о том, кто виноват и что делать. И вообще многие труды буддистко-индуисткой культуры рассматривались мной как корректируемый мануал, которым, по сути, они и являлись. Взять ту же «Книгу мёртвых Бардо Тхёдол», в которой по полочкам разложено, как следует обращаться со свежим трупом, и от какой печки танцевать вылетевшей из кадавра душе.
Тёмные доспехи моих внутренних воинов, которые готовились к сражениям за превосходство слова над делом, красились композитной духовной краской, базовым ингредиентом которой являлась пресловутая гордыня. В её состав входила изрядная доля эгоизма, несколько шкаликов разборчивой похоти и небольшая порция мизантропии. Вся эта смесь заваривалась в звонком пустотном котле отсутствия большинства моральных принципов. По сути, я разрешил себе всё, кроме «не убий» и «не укради». Поэтому с некоторой долей серьёзности стал именовать себя «рыцарем тёмной стороны Луны». Тёмное – это не совсем чёрное и не всегда плохое, – говорил я себе. А забота о мнении окружающих возникала только в случае искреннего восхищения мной и моими творениями. Тем более, что к тому времени небольшим тиражом был издан первый роман, благосклонно принятый нетребовательными провинциальными читателями.
Время быстро таяло в бодрой увлекательной скачке поначалу днями, а затем и месяцами. Количество прочитанных и перечитанных книг росло, а вокруг сгущались кризисные тучи среднего возраста. Осколки девичьих сердец постоянно скрипели под моими ногами. Время от времени ощущались весьма болезненные удары от остывших ко мне подруг. Вера в собственную исключительность подкреплялась бодрым ростом количества любителей созданного мною чтива, обитающих в виртуальном мире. Хотя сам я понимал, что публикуемые опусы представляют собой довольно незрелое писательское блюдо, украшенное продуманно подобранным гарниром из удачных философских фраз, колких шуток и абсурдных метафор. Но монетизация шла своим чередом – во всяком случае, нужды в деньгах я не испытывал. И следуя принципу срединного пути, всё время успешно балансировал между приемлемой аскезой и бесшабашным гедонизмом.
Пожиная скромные плоды духовного самовоспитания, я, тем не менее, постоянно ждал какого-то неведомого