Кангюй. Три неволи. Марат Байпаков
Мидас, пригревшись у костра, забывается крепким сном. Таким крепким, что не замечает, как Алкеста тайно развязывает лошадей и уводит их в ночь. Со словами «прощай, плаксивый недотёпа» дева вскакивает в седло, погоняет лошадей. Спящий остаётся один у костра. Алкеста же, покинув речную низину, продолжает путь при полной луне. Из колючих зарослей облепихи выбирается на царскую широкую дорогу. Следует по ней до рассвета. На рассвете уставшая дева замечает на дороге скопление всадников. Усталость сменяется волнением. Не менее десятка спешившихся и конных усуней в бронзовых доспехах преграждают дорогу.
– Разведчики? Продромы врага? Здесь? Но ведь город, богатый город остался уже далеко позади. – Алкеста в нерешительности останавливается. Оглядывается назад. Ищет спасительного укрытия. Но поздно. Предрассветная темнота озаряется восходящим светилом. Усуни замечают одинокую наездницу, указывают руками на деву.
– Я пропала! Варвары меня жестоко убьют, – шепчет Алкеста, направляет лошадь прямо на всадников. В руках девы появляется ксифос19. На ксифосе бранные зарубки и следы давней крови. – Будь что будет! Если судьбой этим утром положена смерть, то приму смерть на дороге. Прощай, любимый Аргей! Теперь уж только в Аиде встретимся, мой милый!
Расстояние до усуней стремительно сокращается. Неожиданный манёвр одинокой наездницы удивил всадников. Всадники и пешие замирают на месте. Когда же Алкеста сравнивается с вооружёнными разведчиками, случается необъяснимое чудо. Усуни рассматривают украшение из четырёх человеческих голов, раскачивающееся на шее лошади девы, и… расступаются перед Алкестой. Алкеста, не веря своим глазам, преодолевает живую преграду легко, словно бы это были не опасные варвары, а ночной туман. Перед девой открывается пустая дорога.
– Я свободна! – шепчет счастливо Алкеста. – Горести мои стались позади. Аргей, ты слышишь меня! Ты помогаешь мне! Ты заботишься обо мне! Благодарю тебя, любимый!
До полудня Алкеста не встречает ничего, достойного внимания. Обычно полная телег, царская дорога необыкновенно пустынна. В полдень дева останавливается. Царская дорога поворачивает на юг, в соседнею сатрапию. Впереди на низком холме, среди высоких стройных серебристых тополей, виднеются черепичные крыши эллинских строений. К холму ведёт проторённая колея.
– У меня есть серебро. У них есть еда и кров.
Алкеста прячет портупею с ксифосом в складках одежды, направляет лошадей прочь с государственной дороги в сторону холма. Её путь лежит среди поля. Чьими-то заботливыми руками тщательно убраны и собраны в кучи камни, в каналах приятно журчит вода.
– Что тут росло? – задаётся вопросом дева. Смотрит на соломинки у поля. – Пшеница. Значит, здесь живут эллины. Что ж, с эллинами я быстро сторгуюсь и на ночлег.
Из-за тополей появляется глинобитная стена в рост всадника. Виднеются верхушки фруктовых
Ксифос (др.-греч. «ξιφος) – прямой обоюдоострый меч, длиной около 60 см, чаще железный, рукоять из бронзы, ножны деревянные с медными накладками. Использовался гоплитами и македонскими фалангитами.