Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо. Даниэль Дефо
населенная лишь дикими зверями: негры, боясь мавров, покинули ее и удалились ближе к югу, а мавры не захотели здесь поселиться из-за бесплодия почвы. Скорее же, можно предполагать, что и те, и другие оставили ее оттого, что здесь обитало ужасное множество тигров, львов, леопардов и других диких зверей. Теперь для мавров это только место их охоты, на которую они отправляются целыми армиями, по две-три тысячи человек. И действительно, около ста миль вдоль этих берегов мы днем ничего не видели, кроме необитаемой пустыни, а ночью ничего другого не слышали, кроме воя и рыкания диких зверей.
Однажды или раза два за день мне казалось, что я вижу пик, являющийся высочайшей вершиной Тенерифских гор на Канарских островах – и меня одолевало сильное желание (в надежде дойти до него) отважно пуститься в открытое море. Однако после двукратных попыток встречный ветер и сильное волнение на море, опасные для моего маленького судна, заставляли меня каждый раз поворачивать назад, так что я решился, как и до того, держаться вдоль берегов.
На своем пути мне несколько раз приходилось приставать к берегу, чтобы запастись пресной водой. Один раз, рано утром, мы бросили якорь в одном довольно возвышенном месте, прилив уже начинался, и мы спокойно ожидали, чтобы он помог нам приблизиться к берегу. Ксури, у которого, похоже, глаза были более зоркие, тихонько окликнул меня и сказал, что нам лучше удалиться от берега.
– Вот, посмотрите-ка туда, видите то ужасное чудовище, которое растянулось и спит на холме?
Я посмотрел на место, которое он мне указал, и в самом деле увидел страшное чудовище, огромного льва, лежавшего у берега, под тенью одной части горы, которая как бы нависла над ним.
– Ксури, – сказал я, – ступай на берег и убей его!
Ксури казался испуганным:
– Я убить! Он проглотит меня в один рот.
Он хотел сказать «целиком». Я ничего больше не сказал мальчику, приказал ему только оставаться спокойным, взял наше самое большое ружье, почти равное мушкету, зарядил его большим количеством пороха и двумя кусками свинца и положил на землю. Затем зарядил другое двумя пулями, а третье (их у нас было три) зарядил дробью. Из первого моего ружья я как можно вернее прицелился, чтобы попасть льву в голову, но он лежал, одной лапой прикрывая морду, и заряд попал в его лапу, выше колена, и перебил ему кость. Зверь вздрогнул и зарычал, но, почувствовав боль в перебитой ноге, упал, потом приподнялся на трех лапах и испустил самый ужасный рев, который я когда-либо слышал. Я несколько удивился, что не попал ему в голову, тотчас схватился за второе ружье, и хоть он начал удаляться, выстрелил по нему во второй раз: пуля попала ему в голову. Я с удовольствием увидел, как он свалился, тихо заворчал и растянулся, борясь со смертью. Тогда и Ксури, приободрившись, попросил у меня разрешения сойти на берег.
– Так и быть – ступай, – сказал я ему.
Он мгновенно спрыгнул в воду