Кольцо с рубином. Лейла Эфенди
Торговцы приветствуют прохожих, помешивая чай деревянной палочкой с карамелизированным шафрановым сахаром, а какой-то старик, согнутый вдвое, вдруг выпрямляется и приглашает мужчин на танец под музыку уличных артистов.
Рынок Вероны на Пьяцца делле Эрбе был другим. Мне кажется, что он был таким же живым и сумбурным, но в нём сохранился дух дворянина, который жил здесь пять столетий назад. "Площадь трав" Вероны раскрывала свои объятия больше туристам. Она одаривала их как бы с барского плеча, снисходила до них. Именно поэтому купленные там предметы текстиля и сувениры были особенно ценны приезжим. Мы же, местные жители, бегали в частные лавочки, точно зная, какой продукт где и у кого лучше покупать.
Но Масуд на базаре уставал почти сразу, и мы всё время заходили в небольшую современную кофейню, стильно оборудованную под европейский дизайн. Нас обслуживала одна и та же официантка, благодаря которой передо мной появлялась большая керамическая чашка капучино на кокосовом молоке. Она всегда улыбалась при виде Масуда. Я замечала, как увеличивались зрачки её глаз, когда она спрашивала, чего он желает выпить, а её платок невольно спадал на шею, обнажая высокую шею.
– Знаешь, что мне интересно? – спросила я Масуда. – Я нигде не вижу полиции нравов, ты мне можешь показать их? Я слышала, что среди них много женщин.
– Дорогая, за свои 32 года я видел полицию нравов всего несколько раз. Они нужны не для того, чтобы стать физическим воплощением ужаса, но чтобы сидеть страхом в голове у иранских женщин.
– Ты серьёзно? Тогда почему ваши женщины до сих пор в платках? Знаешь, в Италии давно плюнули бы на все запреты.
– Это в Италии. Здесь полицию увидишь не часто, но, если нарушишь закон, наказание будет суровым.
– Смерть?
– И это тоже. Хотя, посмотри на официантку. Она почти без головного убора. Знаешь почему? Наверняка любовница муллы или какого-нибудь торгового работника базара. Вот её и прикрывают.
– То есть, даже в Иране можно обойти закон, если есть надёжная спина.
– Это везде так, дорогая, везде.
Звуки азана украшали базар, придавая ему тайну восточной сказки. Возможно, поэтому я здесь ощущала себя красавицей, похищенной странником, который и оказался моим прекрасным принцем. Но не тем, воображаемым мною в юности, со связкой кантуччи, которого я раз за разом провожала на войну. Мой реальный принц был совсем другим, таким, каким я не могла его представить даже в своих фантазиях. Проходя мимо мечети, украшенной снаружи арабской мозаикой, Масуд всегда останавливался, чтобы раздать мелочи нуждающимся. Как-то мы прошли во внутренний зал мечети, где оказались совершенно одни. Масуд взял меня за руку, что категорически запрещалось делать прилюдно в Иране, а тем более в мечети.
– Посмотри, как нас много. Вот мы и вот мы, и вот, это тоже мы, – сказал он мне, разглядывая наши отражения в тысячах кусочков зеркал, сплошь