Как спасти жизнь. Ева Картер
друг друга странными, потому что мы лучшие друзья.
Ладно, сотни раз мне хотелось быть крутой, флиртовать с Антом, Толстым Мэттом и Джоэлом – особенно с Джоэлом. Я могла бы пойти на вечеринку в качестве Рыжей или Спортивной Перчинки, в противовес Малышке с хвостиками Луизы Норман. Но я всегда напоминала себе, что Тим – мой друг, потому что он храбрее их всех вместе взятых…[19]
Когда мистер Сайкс раздает точно откалиброванные кусочки торта на больничных зеленых бумажных полотенцах, начинаются вопросы.
– Как ты узнала, что он умирает?
– Каково это – целоваться с Джоэлом Гринуэем?
– Ты получишь медаль?
– По одному вопросу за раз, вы, хулиганы, – говорит мистер Сайкс, но теперь он действительно улыбается. – Почему бы вам не начать с самого начала, мисс Смит?
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Тима. Он снова выглядит испуганным. Это прекрасная возможность сказать правду.
Однако мы были против «нормального» мира целых десять лет. Его мама никогда так не гордилась им, как сейчас. Его версия событий на самом деле ничего не отнимает у меня и не меняет того, что я сделала. Но если я скажу правду, это причинит ему боль.
Я киваю, улыбаюсь и начинаю рассказ, который уже кажется автоматическим:
– Мы сидели в Лаунсе, ожидая полуночи, с кучей людей из нашей старой группы. И, как всегда бывает, когда рядом Джоэл Гринуэй, произошел настоящий взрыв…
5 января 2000 года
8. Джоэл
Я называю их всех ублюдочными лжецами, когда они говорят мне, что я умер.
Врачи, медсестры, фармацевты, папа, мама, даже Ант. Они все замешаны в этом заговоре, чтобы удержать меня в больнице. Я не могу понять, почему это происходит, но злые силы действуют. Может быть, те же самые злые силы, которые измучили мои ребра и делают каждый вдох таким болезненным. Или духи, которые завладели моим телом, заставляя мои конечности беспорядочно дергаться, дергаться и дергаться со всей силой моих лучших ударов, но без всякого контроля.
В реальном мире воскресенье превращается в понедельник, который превращается во вторник, а сейчас среда, и я уже отстаю. Мои родители отказались от своего круглосуточного бдения, и когда они приходят в обеденный перерыв, то лапают друг друга, как будто моя травма превратила их в возбужденных подростков.
Ант вернулся в колледж общественного питания, а Керри – в школу, и поэтому некому защитить меня от людей, которые продолжают приходить, чтобы уколоть, потыкать или просканировать тело, которое я больше не чувствую своим.
Но сейчас уже смеркается, и я узнаю шаги Керри. Наркотики не нужны, когда ты знаешь, что на твоей стороне кто-то есть, и это самый большой кайф, который можно придумать.
– Как дела с рефлексами? – спрашивает она, добравшись до моей кровати.
– Сводят меня с ума, – отвечаю я.
– О нет, – она беспокойно морщит лоб. – Я думаю,