Собрание произведений. Т. III. Переводы и комментарии. Анри Волохонский

      Педрила Талл, пухлый как пух крольчачий,

      Как сеть паучья провислый, висячий

      Как старца елдак, как мозг гуся щуплый,

      И ты же, Талл, алчней свирепого шквала,

      Чуть зазевается кто по пьянке, —

      Отдай халат мой, который спер ты,

      Да шарф, да шлепанцы – расписное диво

      Из дальних стран, где дед не бывал твой.

      А не вернешь, так я разрисую

      Бока твои дряблые – берегись и бойся —

      Кнутом, и наглую харю расквашу,

      И станешь сам ты, словно в шторм судно,

      Что носит в волнах неистовый ветер.

      Не под зюйд-вестом и не под норд-остом,

      Не под Фавонием, не под Бореем,

      Нет, под-заложен мой сельский домишко,

      Фурий, за тысяч за двести пятнадцать:

      Просто страх, как пагубно дует.

      Пизонова свита – двое несчастных,

      Плотно набиты порожние сумки,

      Вераний родной, Фабулл родовитый —

      Что же ваш претор так плохо считает?

      Может быть, принял он прибыль за убыль?

      Может, расчеты подделал бездельник?

      Что говорить тут… А мой-то меня-то

      Меммий, ласкал уж он так-то премного:

      Что ни день, утром устраивал взъебку,

      А вечерами бывало и хуже.

      Так ни хуя вот и не заработал.

      У всех у нас – да, единая доля.

      Бедные вы мои благородные,

      Други мои! Так пусть будут навеки

      И Ромул и Рем покрыты позором.

      Милая ты моя Ипситилла,

      Моя нежнейшая, моя прелестная,

      Хочешь, зайду к тебе пополудни?

      Только смотри, чтоб дверь кто не запер,

      Да и сама сиди себе дома,

      Никуда не ходи, а смотри в окошко.

      Мы с тобой трахнемся девятикратно,

      Об этом тебя умоляю всем сердцем

      Трепетным и прошу душою,

      А не то – понаделаю дыр я

      Как в плаще, так и в поддевке.

      Есть у Вибенниев славная банька.

      С папашей в деле сынок-педрила

      (Справа зайдешь – трут седого паскуду,

      А отпрыска рядом на пару парят).

      Народу грязь, а им деньги в шайку,

      Давно бы надо обоих в шею!

      Нельзя терпеть такую парилку,

      Плевать, что гладкая у сына жопа.

      Поэту нежному, верному другу

      Моему Кекилию вели, папирус:

      Скорее в Верону, Новой Комы

      Покинув стены и Лария берег.

      И ежели впрямь он хочет услышать

      Высокую речь о моих мыслях,

      И если он мудр, скорее в дорогу!

      И пусть, сгорая тысячекратно, подруга

      Говорит: вернись! – и шею руками

      Сжимая, в объятьях молит: помедли!

      Она