Собрание произведений. Т. III. Переводы и комментарии. Анри Волохонский

      Поркий, Сократион – левая пара,

      Всё при Пизоне, при старом Приапе.

      Вас-то моим Вераньоле с Фабуллом

      Смел предпочесть этот самый, моржовый!

      То-то ведь вам носят блюдо за блюдом,

      Чашу, конечно, за чашей. Однако

      Вечно друзей моих мучает жажда.

      Внуков Ромула нынешних и древних,

      Всю родню и даже нерожденных

      Превзошедший речами, о Марк Туллий!

      Вот привет тебе и от Катулла,

      От меня, от прескверного поэта,

      Столь же, право, прескверного поэта,

      Сколь в речах ты превосходней лучших.

      Богу равен, если не выше богов

      и не блаженней тот, кто лицом к твоему

      лику, о дивная, обращенный вечно,

            видит и внемлет.

      А меня, бедного, самых чувств смех твой

      лишает сладостный, и взорам твоим,

      увы, Лесбия, нечем ответить мне,

            кроме стенанья.

      Нем язык, стынет, вспыхнув по суставам,

      легкий огнь; колыхая, оглушает

      воздух чуждый звон и меркнут двойные

            факелы мрака.

      Свобода, о Катулл, сковала тебя,

      свободного, страстью разнузданной,

      свобода праздная города губит

            и царей гордых.

      Смех да и только! Ну и веселье!

      Право, Катон, откровеннейший хохот,

      Сплошные улыбки Катону с Катуллом.

      Слушай, такой вот случай забавный:

      Иду и вижу – юнец с девицей

      Пилятся – тут я (хихикнет богиня)

      Крепкий стимул всадил заодно к ним.

      Вот милая пара никчемных засранцев:

      Гениталис один, а другой из них Пенис,

      И право, не диво, что на берег купно

      Их вынесло грязное Рижское взморье.

      Паскуден второй, но он пакостник первый

      И первый пачкун только друга не чище.

      Вдвоем, с юморком гниловатым и сальным,

      На двуспальной софе пресмыкаясь холуйски,

      Соперники тянут Газетную Музу –

      Вот милая пара никчемных застранцев.

      Сглодала Менения Руфула Руфа.

      А перед урной вдруг такая история:

      Бросилась прямо в огонь и хватает блюдо,

      Хлеб поминальный с костра тянет – ну и дура!

      Было же ей от чумазого малого!

      Быстро ввысь взмыл Аттис над морем в барке,

      К Фригии рощам стремясь, и, земли коснувшись,

      Бросился к густому лесу, к местной Богине,

      Где она бешенством побуждала безумствовать