Татушечка. История заблуждений.. Татьяна Алхимова
объездная дорога, своим гулом напоминая о том, что город жил, жив и будет жить, хотя бы в отместку этому кошмарному району. На самом деле он не был настолько уж диким и страшным и мог бы даже стать вполне приличным, если бы до этих мест добрались руки жадных застройщиков. А пока они только слепо нащупывали пути-дороги, почти на самой границе с пустырём стояли штук пять заброшенных, полуразрушенных домов, построенных годах в пятидесятых прошлого века. Когда я был школьником, здесь ещё кипела жизнь, вернее, теплилась. После перестройки огромные квартиры многим стало содержать не по карману, из коммуналок народ разбегался похлеще тараканов от дихлофоса, – пьющие и наркоманящие соседи были никому не нужны. Кроме того, пустырь на противоположной стороне улицы должны были отдать под свалку. На волне этих слухов и общего бедственного положения микрорайон пустел. Позже дома выкупил какой-то предприниматель, но так ничего с ними и не сделал. Так вот и стояли они, как пятно от ветрянки на чистой коже. Унылые, кургузые, страшные. Населённые такими же брошенными, побывавшими в употреблении людьми, пережёванными и выплюнутыми судьбой.
Я свернул в арку, борясь с ветром, и кое-как преодолел первый двор, самый приличный с виду. Через него, правда, чаще ходили жители нормальных домов, сокращая путь к остановкам автобусов. Моя же цель находилась чуть дальше, минутах в пяти плутаний.
Серо-коричневый, дурнопахнущий квадратный дворик со следами пепелищ, мусором и нагромождением проржавевшего металлолома. Было тихо, только в крышах посвистывал ветер, да гремел оторвавшимися листами покрытия. Я медленно пробирался вдоль бывших жилых подъездов, одновременно и боясь наткнуться на какого-нибудь агрессивного мужика, и всем сердцем желая встретить милую грязную старушку.
Никого. Будто вымерли.
Пройдя ещё немного вперёд, я остановился так, чтобы меня можно было увидеть из почти всех окон, выходивших во двор, с намерением подождать.
Сработало.
Минут пять спустя из подъезда вышла женщина неопределённого возраста, завёрнутая в дырявый шерстяной платок, беззубая и сморщенная. Пахло от неё дешёвым алкоголем. Даже банально.
– Чего припёрся? – дыхнула она на меня перегаром.
– Поговорить.
– Смелый?
– Можно и так сказать. Я заплачу. Или продукты привезу.
– Мент?
– Нет.
– Докажи!
Я достал паспорт и развернул перед женщиной. Не уверен, что она читала, наверное, просто рассматривала фотографию, но кивнула удовлетворительно.
– Деньги вперёд.
– Сколько?
– А смотря чего надо.
– От вас уходит кто-нибудь?
– На тот свет, – мерзко хохотнула она.
– Эй. Я плачу, – пришлось напомнить.
– Редко уходят. Идти некуда.
– А из тех, кто переночевать?
– А таких мы редко берём. Опасно. Натравят шавок… А нам этого…
– Понятно. Был кто интересный за последний год?
– Экие