Твоя девчонка больше не придет. Ксения Хиж
к Ксю, и со временем все подзабылось. Навязчивая идея, что эта любовь обречена, постоянно сидела в голове. Ей было шестнадцать, вся жизнь впереди. О какой свадьбе могла идти речь…Да и мать уже тогда подсовывала мне Констанцию…Короче, я в тот год был сам не свой, а потом улетел за границу на год и всё сошло на нет.
Подошел в кровати и замер.
Девчонка тихо застонала и выпрямила ноги. Длинные и тонкие в развратных красных чулках.
Никогда не любил красный.
– Эй! – позвал я её, и она вновь застонала.
И этот тихий интимный стон показался мне до боли знакомым.
Меня бросило в жар.
И тут же в холод.
Я дернул на себе рубашку и несколько пуговиц полетели на пол.
– Ты меня слышишь? – спросил хрипло. Собственный голос показался чужим.
Девчонка закрутилась, чуть отпячила попу в красных опять же стрингах и повернула голову на другой бок. Теперь я видел её лицо.
Я шумно сглотнул.
ЕЁ носик. ЕЁ профиль. ЕЁ губы.
– Чёрт! – я отмахнулся, закрыв глаза.
Этот аромат свечей и их жжение точно лишили мой мозг кислорода. Мне это всё просто мерещится!
Отошел назад. Шаг. Еще один. Лишь бы не видеть. Лишь бы не осознавать.
Это не может быть Ксюша. Она не такая. Она самая светлая на этой земле. Она же еще совсем малышка.
Закрыл глаза, выдохнул. Надо убираться из этой дыры, но девчонка вдруг прошептала:
– Тим?
Я вздрогнул. Не иначе галлюцинации. Я же вроде бы ничего не принимал, тогда что происходит?!
Я замер, вновь окидывая мелкую фигуру взглядом. Кровь стучала в висках, снова стало невыносимо жарко, а когда она перевернулась на спину и приподнялась, согнув ноги в коленях, кровь какого-то черта прилила и к паху.
Это была она.
Но не точно.
Или это мой затуманенный атмосферой и воспоминаниями разум ловко и безумно подло подкинул мне эту картинку. Я хотел ее увидеть все эти годы, но боялся своим появлением разрушить возведённую между нами стену. Хотел, но не рискнул.
А теперь вот вижу. И мне…
Мне остро хочется к ней прикоснуться.
Я выдохнул, отводя взгляд.
Убраться. Убраться отсюда. Нестись, не оборачиваясь в свою новую светлую спокойную семейную жизнь. Но если это она…
– Это не ты! – сказал рьяно. – Этого не может быть.
– Тим? – она простонала и вдруг всхлипнула, заметавшись по кровати: – О, боже, Тим?!
В ее возгласе столько боли и отчаяния.
Ее глаза широко распахнуты. Ее голубые глаза…
Губы обиженно надуты. Ее губки, которые я так любил целовать.
Чертов псих! Макс я убью тебя! Чем он меня опоил?!
Снова сглатываю и делаю шаг к кровати.
– Помоги! – шепчет еле слышно, пытаясь встать. Но я вижу, что не может и, шатаясь, снова падает на кровать.
– Ксень? – говорю я, уже веря.
Верю, мать его, потому что вижу. ВИЖУ её! Ту, что однажды выкрала мое сердце. Чертова первая любовь! А говорят всё проходит…
Подлетаю