Мухобойка, соль и лошадь-качалка. Елена А. Миллер
он мог забиться! – воскликнула сестра художника. Окинула взглядом сад, лужайку, дом.
– Он мог куда-то выехать? Уйти к соседям? – спросил Даниил.
– Да что вы! – со слезами в голосе ответила Илона. – В последнее время он ни с кем не общается, к машине не подходит. Этюды пишет только на своем участке, на берегу.
– Я осмотрю беседку. – Негромко сказал Гирс. – А вы, на всякий случай, обойдите все комнаты.
– Хорошо. – Илона направилась к дому.
Даниил, проходя через лужайку, внимательно всмотрелся в деревянные лица раскрашенных солдат. Мастерски вырезанные и разрисованные куклы были хороши, но смотрелись зловеще и нелепо ранним утром во дворе. Большие, высотой почти в метр, с широким оскалом, как у мультипликационного Щелкунчика, они все, как один, лаковыми черными глазами внимательно глядели на дверь дома пропавшего художника. Их бороды и шевелюры, выбивающиеся из-под ярко-красных треуголок, живо раскачивались, обдуваемые ветерком. В руках деревянные солдаты держали игрушечные винтовки, все, кроме одного! Игрушка, стоящая в центре поляны, изображала, как видно, генерала. Он был одет в малиновый лаковый мундир, имел на плечах золотые погоны, левой рукой он уперся себе в бок, правую же, в которой была зажата блестящая короткая сабля, гордо поднял над головой. Даниил обратил внимание на штаны, в которые была наряжена деревянная армия. Все солдаты имели портки скромные, простенькие – зеленые. У генерала же брюки были светло-серые, покрытые блекло-красными яблоками. Кто и зачем вынес из дома и расставил во дворе эти игрушки – было неясно.
Гирс приблизился к беседке. При ярком утреннем свете она оказалась совсем не такой, как виделась ему ночью. Романтический налет исчез, солнечные лучи безжалостно осветили щели в старом деревянном полу, проплешины в толстом слое белой масляной краски, которой были покрыты и столбики перил, и обе скамьи, и даже ободранный потолок. Витиеватая резьба, опоясывающая по окружности крышу беседки, была местами изъедена временем, кое-какие завитушки вовсе отсутствовали, оставив в орнаменте дыры, похожие на выбитые зубы.
Беседка была пуста. Лишь в углу сиротливо стоял невысокий деревянный табурет для ног, на котором лежала забытая кем-то книга. Ветер безжалостно трепал ее страницы. Даниил посмотрел на обложку, чуть покривил губы в улыбке – это был томик стихов Дельфины Лебединской. Гирс положил книгу на место, огляделся кругом. На полу ясно виднелись множественные следы, но определить их принадлежность кому-либо не представлялось возможным. Это были затоптанные песочные оттиски, проложенные по старым доскам в разных направлениях. Внимательно оглядев все углы, Гирс вышел из беседки. Берег реки тоже был покрыт целой сеткой неясных следов. Даниил нашел даже свои отпечатки, оставленные его остроносыми туфлями вчера в начале ночи. Но не удручающий вид беседки, и не обилие четких следов у самой воды заставило его похолодеть от нехорошего предчувствия. С берега исчезла лодка! Там, где несколько часов назад в песке лежал ее тяжелый нос, оставалась