История метафизики. Том второй Первая часть. Эдуард фон Гартман
Канта направлена на обеспечение объективной реальности или реальной объективности для объектов восприятия; но все его попытки вывести из чисто субъективно идеальных факторов продукт, который имел бы более чем чисто субъективно идеальную реальность в акте представления, с ним и через него, оказываются тщетными. Поэтому он постоянно возвращается к вещи-в-себе как к своему последнему прибежищу, и поэтому же он до конца держится за вещь-в-себе как за позитивно существующий трансцендентальный коррелят объекта восприятия и за трансцендентальную причинность его аффекта. Для сферы сознания понятие трансцендентального объекта, репрезентативно указывающее на трансцендентальный коррелят самого себя, является последней достижимой вещью, а этот трансцендентальный коррелят, или вещь-в-себе, существует лишь как негативное предельное понятие (негативный нуменон). Но если бы этому чисто отрицательному для сознательной мысли понятию не соответствовало положительное в трансцендентальном бытии, то понятие трансцендентального объекта было бы не более чем психологически неизбежной иллюзией, и тогда трансцендентальная реальность трансцендентального объекта и покоящаяся на нем объективная реальность или реальная объективность объектов видимости, а вместе с этим и объективно-реальная обоснованность аподиктически определенных суждений a priori, распались бы в ничто. – Если рассматривать позицию Канта в отношении эпистемологии и метафизики, то следует всегда помнить, что и то, и другое для него – лишь средство для достижения другой цели, и что его настоящий интерес направлен на мораль и натурфилософию. В случае с моралью он открыто заявляет об этом; в случае с натурфилософией это вытекает из всего хода его литературного развития, которое начинается с натурфилософии, заканчивается ею и не теряет ее из виду ни на одном этапе своей жизни. Для него важно получить теоретический фундамент, на котором, с одной стороны, может быть обеспечена практическая вера в Бога, свободу и бессмертие, а с другой – возможна априорная натурфилософия аподиктической определенности. В первом случае он стремится уничтожить все предполагаемые знания о метафизически трансцендентных объектах, как это делала вольфианская школа, но только для того, чтобы освободить место для практической веры на основе моральной уверенности; во втором случае он стремится полностью интегрировать в субъективную сферу все элементы естественной философии, такие как движение, скорость, ускорение, сила, масса, притяжение, отталкивание, инерция и пр. И т.д., в субъективно-идеальную сферу, чтобы чистый разум мог аподиктически выносить о них определенные априорные суждения. Кант и не мечтал о том, что может наступить время, когда нравственный закон перестанет иметь для людей безусловную определенность, когда человек перестанет стыдиться того, что он не добродетелен, но подчиняется нравственному закону, и когда