История метафизики. Том второй Первая часть. Эдуард фон Гартман
по-прежнему описывает пространство и время как явления божественной вездесущности и вечности, а оба вместе – как чувственное представление одного и того же единого основания мира, интеллектуальное представление которого есть взаимодействие всех частей мира друг с другом. В третий период, однако, он уже не любит говорить об этих спекулятивных мыслях. В соответствии с последствиями своих предпосылок Кант фактически был вынужден приписать формы восприятия, которые он объясняет как продукты высшей, интеллектуальной способности познания, интуитивному интеллекту или интеллектуальному восприятию Бога. Ибо как мог бы божественный интеллект мыслить без форм мышления, и какое содержание могли бы найти в нем эти пустые формы мышления, если не содержание форм восприятия? Но в Боге чистота последних не должна быть замутнена их применением к чувственной материи и ощущениям и перетянута в сферу низших способностей познания. Но поскольку Кант далее учит, что вещи сами по себе должны быть такими, какими их мыслит интуитивный божественный разум, и есть не что иное, как сами эти реализованные божественные мысли, из этого следует, что, согласно Канту, мир вещей сам по себе также должен быть растянут в те же формы пространственности и временности, в которых движется интеллектуальное созерцание Бога. Несмотря на все это, Кант представляет простую имманентность или исключительную субъективность форм восприятия или их недействительность в трансцендентальном царстве вещей как догмат сам по себе, который отмечен как отрицательный дополнениями «простой», «исключительный*, -нет». Таким образом, его трансцендентальный идеализм в отношении форм восприятия является негативным догматизмом, который не имеет достаточного обоснования и поэтому оказывается несостоятельным перед критикой Его категорический априоризм верен, даже если его доказательства ложны; его трансцендентальный идеализм так же ложен, как и его доказательства. – Это так важно прояснить, потому что аргумент о простой имманентности, исключительной субъективности или трансцендентальной идеальности (нереальности) форм мышления полностью основан на аргументе о формах восприятия и, следовательно, стоит или падает вместе с ним. Если в отношении форм восприятия Кант является трансцендентальным идеалистом как во втором, так и в третьем периоде, то в отношении форм мышления он остается трансцендентальным реалистом во втором периоде и превращается в трансцендентального идеалиста только в третьем периоде.
Поэтому он более робок в своем отношении к формам мышления и не решается крепко ухватиться за негативный догматизм, как он это делал в отношении форм восприятия. Скорее, он негативно догматичен только в своем запрете применять формы мысли к положительному нумену или положительно существующей вещи-в-себе; в отношении же отрицательного нумена или отрицательного предельного понятия вещи-в-себе он