Кадавры. Алексей Поляринов
и бормотал под нос, словно пытался договориться с любимой машиной.
– Самушка, родненький, ну не будь ты гондоном, ну хоть сейчас, прошу, родной, я тебя завтра же и на ТО отгоню, и в мойку, и спинку потру, обещаю.
Уговоры не помогали – под капотом надрывно трещало, Матвей толкал машину по пустой бетонке минут десять – тщетно.
– Смотри!
Впереди виднелась стоянка, забор и большие машины – кажется, комбайны. Вспотевший от напряжения Матвей вытер лицо футболкой, на груди проявилась потная клякса Роршаха.
– Если это мираж – лучше убей меня.
Вблизи стало ясно – нет, не мираж, но стоянка заброшена. За забором из рабицы рядами стояли комбайны, сотни комбайнов, чуть не до самого горизонта, на сколько хватает глаз. Даша уже не раз видела такое. Иногда, проезжая мимо бывших посевных площадей, можно было увидеть похожие на огромных механических насекомых машины, брошенные прямо посреди поля – словно оператор просто заглушил двигатель, вышел и отправился домой, а машина так и осталась стоять с открытой дверцей. И вроде бы давно пора привыкнуть, но если ты вырос в местах, где комбайны – важная часть пейзажа, на этих гигантов ты смотришь совсем другими глазами, их почему-то особенно жалко.
У входа на флагштоках колыхались пыльные флаги – герб Ростова и ОРКА. Матвей и Даша пролезли под шлагбаумом. Дорожная колея заросла осокой и подорожником. Даша смотрела на обочину, и в голове вертелась строчка: что-то про землю, которая сама себя лечит, «прикладывая подорожник к незаживающим ранам дорог». Она пыталась вспомнить автора и не могла.
У входа на территорию была будка. Раньше тут сидел сторож, но теперь внутри только продавленное кресло и батарея из пустых пивных бутылок на полу.
Комбайны стояли как бедные родственники – мародеры пооткручивали от них фонари, ручки и вообще все, что можно открутить. Сорняки уже захватили колеса, буквально росли из огромных покрышек и наползали на ржавые корпуса, зеленые лозы опутывали молотильные установки, прорастали внутрь, в кабины.
Солнце быстро садилось, и помутневшие от пыли выпуклые лобовые стекла комбайнов ловили его последние лучи. Вдали, между двумя остовами, на камнях сидел человек, Даша направилась к нему – хотела узнать, есть ли тут автосервис. Вблизи оказалось, что за человека она приняла груду камней – причем, очевидно, эти камни кто-то специально выставил так, чтобы они напоминали человеческий силуэт.
– Как интересно, – сказал Матвей и указал на еще один силуэт. – Пойдем-ка посмотрим.
Вторая фигура тоже оказалась собранным из камней истуканом. Они были уверены, что и следующий силуэт – скульптура; но тот вдруг зашевелился и зашагал к ним. Даше стало не по себе, она не удивилась бы, окажись идущий к ним мужчина вблизи ожившей грудой булыжников. Но нет – Матвей включил фонарик на смартфоне, и незнакомец заслонил глаза ладонью.
– Вы чьи будете? – спросил он гундосым, гайморитным голосом. Седой, растрепанный мужик. Лицо его цветом и фактурой напоминало обмылок, темно-коричневое от загара и все как будто в трещинах.
– Свои