Дерево Иуды. Юрий Меркеев
седого дядечки, у которого за плечами было несколько ходок, до холённых молодых людей, точно спрыгнувших на улицу из какой-нибудь глянцево-богатой рекламы, отпрысков небедных родителей, которые давали своим детям на карманные расходы столько, что ещё и оставалось на всякого рода излишества… На пятаке нередко кружили кидалы – крепкие молодые парни с внешностью хищников. После того, как Волков попался с маковой соломкой в цыганском посёлке, где проводился рейд сотрудниками транспортной милиции, и после всех процессуальных закорючек был обозначен день суда, молодой человек решил бежать – бежать от суда, от наркотиков, от прошлой жизни. А для того, чтобы бежать, нужны были деньги, и он с нехорошим сердцем влился накануне Страстной Недели в стайку пятачковых кидал – но и в этой хищной стае был одиночкой. За неделю до суда и бегства из города он решил перекумариться, то есть освободиться от физической ломки. Однако не удержался… и натворил то, за что, по его мнению, напоследок и был награждён ВИЧ-заразой…
Трое суток, впрочем, он героически боролся с искушением уколоться, заперев себя в четырёх стенах дома. Боролся героически, в спорте на соревнованиях не оставлял столько сил, сколько в борьбе с самим собой. Только на этот раз он проиграл. Нокаутирующий удар произошел во сне, точнее, в том кошмарном клочке забытья, который усталость вырвала у болезни. Болеющий волк страшнее и опаснее самого здорового хищника. Потому что волка кормят и исцеляют сильные лапы и крепкая пасть. Ему привиделось в кошмаре, что он беглый раб и что его казнят за попытку к бегству страшной бамбуковой казнью, которую практиковали где-то на Востоке в средневековье. Во сне он чувствовал, как молодой росток бамбука под настилом, к которому цепями приковали приговорённого, пробивает путь через его тело, проходит сквозь почки, печень, сердце, причиняя неодолимые муки. Все самые хитрые бесы всегда орудуют через сон. Терпение у Волкова лопнуло.
Он с трудом дождался утра, и, как был, в спортивном костюме, небритый, растрепанный помчался на пятак. Было около восьми утра. В храме начиналось богослужение, и церковный колокол призывал прихожан поторопиться. Андрей обогнал несколько богомольных старушек и выскочил на то место, где обычно тусовались продавцы. Кроме Валеры, который торговал бодягой, то есть лекарством слабым, разбавленным водой, никого ещё не было. Продавец ловил утренних пташек, готовых отдать всё за ничто. Валериного лекарства нужно было вогнать в себя в два раза больше обычного. Сил у Волкова не было, и это раздражало его. Потому что не было уверенности, что в случае какой-нибудь потасовки он выйдет победителем, как это происходило обычно. Впервые на пятаке ему изменяло то, что раньше никогда не подводило – физическое здоровье. Оставалось уповать на свой волчий авторитет.
Волков окликнул Валеру, тот посмотрел на него и удивлённо вскинул брови, – вид у Андрея был мрачноватым и больным.
– Что-то