Семья для мажора. Кристина Зайцева
которая крутится рядом с ним, – поясняет Карина, изучая список продуктов на клочке блокнотного листа.
Рядом с ним?
– Я не хочу говорить “о нем”! – развернувшись, смотрю на сестру со злостью. – Ни сегодня, ни завтра, вообще никогда!
Это чистейшей воды ложь, но от мыслей о “нем” и о “нас” у меня уже голова лопается, а я просто хочу поспать. У меня глаза буквально закрываются. Даже днем. Я чуть не уснула на лекционной паре и сейчас чувствую себя не лучше. Я пропустила кучу занятий по физкультуре, и если так пойдет дальше, мне нужно… либо предоставить в деканат справку, либо… отправиться в клинику и сделать этот чертов укол.
Если я принесу справку, все узнают. И ОНА тоже узнает.
Меня раздирают страхи и сомнения, и еще я голодная.
После вчерашней поездки в машине Дубцова я будто заблудившаяся в лесу дура.
И мне все время хочется плакать.
Даже сейчас.
– Ладно, как скажешь, – сухо говорит сестра. – Они не встречаются.
– Да чтоб тебя! – схватившись за ручки тележки, ныряю в первый попавшийся ряд и несусь по нему подальше от нее.
На глаза наворачиваются слезы, из-за которых ничего не вижу.
Родители подарили Карине машину, и она предложила съездить в гипермаркет, чтобы закупиться продуктами. Ей нужно практиковаться, потому что водит она просто ужасно.
– Да стой ты… – схватив за локоть, Карина разворачивает меня к себе.
На ее лице упрямое и хмурое выражение, и оно адресовано мне.
Закрыв глаза, позорно скулю, уже не стесняясь своих слез.
Я хочу к нему… безумно.
Я люблю его.
Это невыносимо!
– Когда у тебя… эта процедура? – Сжав мои плечи, Карина продолжает наседать.
У меня нет сил сопротивляться.
– Послезавтра… – говорю с предательской дрожью в голосе. – После пар.
Ее сопение громкое и частое.
Не открывая глаз, уговариваю себя успокоиться.
У меня еще двое суток.
Почти двое суток, чтобы подумать.
– Почему вы расстались? – требует она.
– Не твое дело! – рычу, сбрасываю с себя ее руки.
– Я видела вас вместе, – не отстает она. – Он вашими фотками все соцсети заспамил! Что произошло?
Закрыв ладонями лицо, начинаю рыдать.
Разве теперь это важно?
Разве он простит меня когда-нибудь?
– Я уже ничего не понимаю… – шепчу, чувствуя, как меня обнимают руки сестры.
– Ну, капец… – стонет она, сжимая меня сильнее. – Слушай, Ань. Они не встречаются, это я точно знаю. Они типа друзья. Знакомы лет с пятнадцати, вместе в каком-то лагере отдыхали.
Я даже не спрашиваю, откуда она все это знает.
Гораздо сильнее меня заботит то, как по венам разносится жгучая ревность. Черная и всепоглощающая.
Не понимаю, как я вообще собиралась его “забыть”.
Это невозможно, твою мать!
Я состарюсь с его фотографией у себя под подушкой. По ночам представляя, как меня обнимают его руки.
– Давай ты возьмешь телефон и напишешь