Скарамуш. Возвращение Скарамуша (сборник). Рафаэль Сабатини
– мне же надо было переодеться, – грубо ответила она. Заманив его в ловушку, она не могла отказать себе в удовольствии ударить. Но он был из тех, кто отвечает ударом на удар.
– Хорошие манеры вы оставили наверху вместе с нарядом светской дамы. Понятно.
Она густо покраснела.
– Вы дерзки, – ответила она запинаясь.
– Мне часто говорят об этом, но я не верю. – Андре-Луи распахнул перед Клименой дверь и, отвесив весьма изысканный поклон, который произвел на нее сильное впечатление (хотя он был просто скопирован у Флери[85] из «Комеди Франсез», где Андре-Луи часто бывал в дни учебы в коллеже Святого Людовика), жестом пригласил ее войти. – После вас, мадемуазель. – Для большей выразительности он умышленно разделил последнее слово на две части.
– Благодарю вас, сударь, – ответила она ледяным тоном, в котором слышалась насмешка – правда, едва заметная, ибо молодой человек был просто очарователен. Ни разу за весь обед она не обратилась к Андре-Луи, зато, вопреки обыкновению, уделила все свое внимание издыхавшему по ней Леандру. Бедняга так плохо играл ее возлюбленного на сцене, поскольку страстно мечтал сыграть эту роль в жизни.
Не обращая внимания на поведение Климены, Андре-Луи с большим аппетитом поглощал селедку с черным хлебом. Трапеза была скудная, как у всех бедняков в ту голодную зиму. Поскольку он связал свою судьбу с труппой, дела которой были далеки от процветания, ему следовало философски относиться к неизбежным невзгодам.
– У вас есть имя? – спросил его Бине, когда в беседе за столом возникла пауза.
– Думаю, что есть, – ответил Андре-Луи. – Я полагаю, это имя – Parvissimus.
– Parvissimus? – переспросил Бине. – Это фамилия?
– В труппе, где только руководитель пользуется привилегией иметь фамилию, ее не пристало иметь последнему члену. Итак, самое подходящее для меня имя – Parvissimus, или Самый Последний.
Шутка позабавила Бине. Она была остроумна и говорила о живом воображении. Определенно, им надо вместе заняться сценариями.
– Я бы предпочел это плотницким работам, – произнес Андре-Луи.
Однако в тот день ему снова пришлось трудиться в поте лица до четырех часов. Наконец тиран Бине заявил, что удовлетворен сделанным, и вместе с Андре-Луи занялся освещением, используя для этого сальные свечи и лампы, наполненные рыбьим жиром.
В пять часов раздались три удара, поднялся занавес и начался спектакль «Бессердечный отец».
Среди обязанностей, унаследованных Андре-Луи от исчезнувшего Фелисьена, были и обязанности билетера. Одетый в костюм Полишинеля, с картонным носом, он впускал публику. Это переодевание устраивало и его, и господина Бине, который, на всякий случай припрятав платье Андре-Луи, теперь был спокоен, что новичок не удерет с выручкой от сборов. Что до Андре-Луи, то он, не питая иллюзий относительно истинной цели Панталоне, охотно согласился переодеться, ибо таким образом был гарантирован от того, что его узнает какой-нибудь знакомый, случайно оказавшийся в Гишене.
Представление оставило немногочисленную публику
Абрахам Жозеф Бенар по прозвищу