Лабиринты времени. Валерия Дмитриевна Лагутина
зарница встанет, обратно двинемся. К полудню как раз будем. А теперь спать всем, – и, улыбнувшись, смотрит на дочь:
–Подле меня ляжешь.
Девушка кивает и славличи, кто подложив под голову руку, кто поджав под себя ноги, а кто и просто раскинувшись на траве, мирно засыпают.
Мудрояр остаётся сидеть у самого костра, оглядывая спрятавшиеся во мраке близлежащие деревья: «Темень-то какая! Ни звёздочки. Может и к добру это. Никто лишний раз не сунется, боясь глаз выколоть».
И, прошептав слова благодарности отцу небесному и Матери земле, он широко зевнул, и, пытаясь прогнать подкрадывающийся сон, встряхнул головой. Затем нежно улыбнулся, оглянувшись на Йорку и наблюдая, как она, свернувшись калачиком за его спиной, тихо спит, глубоко вздохнул:
«Измоталась за день. И зачем притащил её»?
В тот день, когда Боги забрали у него сына, они дали ему её, маленькое беспомощное существо с огромными светящимися глазами. Убитая горем Богулька так и не смогла смириться с потерей сынишки и принять этот дар. Через пару лет она просто ушла. Ушла и не вернулась, оставив его одного с маленькой дочкой на руках. И он стал для своей голубоглазки всем: и отцом и матерью, и дедом и богом, и защитником и кормильцем. А она.… Когда он брал на руки это маленькое белое тельце, тёплая волна нежности растекалась по всему его телу, и счастье крепким кольцом сковывало его сердце. Да, она стала… Нет! Она всегда была самым любимым существом на всём белом свете!
Наслаждаясь нахлынувшими воспоминаниями, Мудрояр не заметил, как глаза его сонно закрылись, а голова бессильно опустилась на грудь.
Йорка сладко улыбнулась во сне и перевернулась на другой бок, спиной к лесу. И счастлива она была от того, что снился ей родной дом с полыхающим огнём в печи и грустно напевающая мама, расчёсывающая пушистые волосы совсем ещё маленькой Йорке:
–Расти волос, как в поле колос, ветром очищайся, дождём омывайся, да солнцем укрепляйся.
Опустив голову на грудь, тихо дремлет и Мудрояр, склонившись над распускающимися огненными цветами, тянущими лепестки в сторону дремлющего мужчины. Ползущие по обуглившимся головешкам языки пламени медленно угасают, окатывая уставшего за день старейшину волнами ласкового тепла и наполняя его приятной дремотой.
А далеко внизу, там, где песчанный берег заигрывает с нахлынувшей на него волной, в полном одиночестве виднеется тёмная фигура Ратибора. Весь день он провёл в поисках прекрасной незнакомки в белой шапочке с красным шнурком. Но всё напрасно. Да и была ли она? Или это просто игра воображения от дикой жары, изнуряющей всех на этом берегу?
Скинув одежду, мужчина уверенно входит в реку и, сверкнув упругими ягодицами, ныряет с головойв тёплую воду.
Один, два, три, четыре…. Десять… двенадцать.
Длинный пучок волос на разрисованной голове, разбрызгивая прозрачные капли, вылетает из речной глади и мощные руки, загребая волны, размашистым брасом плывут к берегу.
Нырок.
Ещё и ещё.
И вот уже