Наследница Унылой Пустоши. Фрейя Олав
извлеченного из ножен меча, манекены сами валились передо мной от страха. Я тренировалась с пугающим усердием и так непозволительно долго, как мне того хотелось. С учетом свободного времени Алфия, конечно. Но Алфий всегда находил для меня время. Он поддерживал мое стремление заниматься искусством ведения боя, но у него было условие – я должна была сделать все, чтобы ни члены Совета, ни мама ничего об этом не знали.
– Алфий учил меня быть ответственной за свои проступки…
– Ну, не начинай…
– А я, мало того, что вышла за границы дозволенного, подвергая смертельному риску свой народ, так еще и допустила смерть того мужчины. Я взяла ответственность за его жизнь, но, как заметил Расмус, бес толку!
– Изис, ты же знаешь, как я этого не люблю…
Меня бросает то в холод, то снова в жар, то в пот, то в надоедливые слезы. Я устала бороться с самой собой. И вижу, как устала мама, но как будто бы не слыша ни ее, ни саму себя, я продолжаю:
– Я не смогла взять ответственность за свои проступки на заседании Совета. Это сделал Пэйон, а я молчала, позволяя ему возлагать этот непосильный груз на свои плечи. Мое молчание было ложью. Я лгала, глядя Алфию в глаза, и видела в них разочарование.
– Но ведь это была не твоя ложь.
Я шмыгаю носом.
– Что?..
– Ты лгала не ради себя, а ради Пэйона. Это он попросил тебя об этом, спасая собственную шкуру. А ты не смогла отказать, потому что виновата перед ним за то, что учинила поножовщину с городской стражей. – Я шмыгаю еще раз в знак согласия. – Я знаю, что ты вступилась за жизнь того человека, ведь помнишь наставления отца. Ты такая же смелая и благородная… Я знаю тебя, Изис. И знаю, что если бы ты не спасала Пэйона от самого строгого выговора, который я могла вынести, то признала бы вину в самом начале заседания Совета. Ты бы взяла ответственность за все свои проступки, как учил Алфий.
Мама снова раскидывает руки в подозрительно радушном для нее жесте, и я… кидаюсь ей в объятья.
– Пэйон не виноват. Он не… Мне так жаль…
– Не стоит. Он попытался выйти из критической ситуации, и посчитал, что для этого будет достаточно завязать тебе язык. Нет, Изис. Он должен был пораскинуть мозгами, но, судя по всему, у него их нет. Пожалуй, это самая главная причина, по которой он больше не входит в состав заседателей Совета.
Ее строгий, решительный тон заставляет меня прийти к весьма неутешительному заключению:
– Да уж, теперь я и не надеюсь на его возвращение…
Ифэ хватается за мой подбородок, заставляя смотреть на нее.
– Это могло бы поставить под вопрос рациональность всех принятых мной решений, а вопросов быть не должно. Я всегда принимаю только правильные и справедливые решения.
– Ты не просто прогнала его с поста заседателя Совета. Ты публично унизила его. Разве это правильно?
– Я бы обошлась без последнего, если бы Пэйон соскреб остатки мозгов со своей