Наследница Унылой Пустоши. Фрейя Олав
задавала его, но ты так и не ответила. – Я напоминаю: – Как по-твоему, что папа сказал бы мне на счет сегодняшнего происшествия в городе?
– Прежде всего, он был бы горд. Не обделил бы тебя похвалой за попытку спасти жизнь невинного человека. Наверняка, поцеловал бы в лоб. А потом замучил наставлениями.
Я смотрю на папу в небе и нахожу в его глазах подтверждением маминых слов – две звезды под воинским шлемом согласно мигают мне.
– Я думала о тех, кого пришлось убить, – проговариваю я, надеясь, что папа слушает. – Об их семьях…
– Ты снова делаешь это со своими руками? – мама заканчивает нежничать. Ее палец в последний раз спрыгивает с трамплина моего вздернутого носа, а потом она резко хватает меня за руку.
– Это… от нервов.
– Еще бы, – она принимается разглядывать расчесанные ссадины и глубокие царапины. – Повезло, что на улице холодает. Будешь прятать руки под рукавами плащей и накидок.
– Угу…
– Вместо того, чтобы тратить нервы, пересчитывая тех, кто погиб сегодняшним вечером, лучше подумай о том, сколько смертей ты предотвратила.
– Я уже задумывалась над этим.
– Судя по твоим изувеченным рукам, это не так, – она наглядно демонстрирует это, повернув руку той стороной, где больше всего царапин. Отпрянув, я натягиваю рукава чуть ли не до кончиков пальцев. Скрываю свои царапины с нескрываемой обидой в выражении лица. Но маме не то чтобы есть дело до моих обид. Для нее они такие же жалкие, как и мои слезы. – Изис, не всегда все получается так, как задумано. Твой отец тоже спасал жизни и не думал, что для этого понадобится ими же жертвовать… В противостоянии прокуратору погибло очень много людей.
И тут в ее горле возникает ком.
Так не бывает, когда человек безразличен и говорит о чем-то до́лжном. Маме больно. То, что вспоминается прямо сейчас, полоснуло наши с ней сердца одинаково больно и оставило идентичные шрамы семь лет тому назад:
– …И мне не хотелось думать о том, что твой отец окажется в их числе, но и ему пришлось принести жертву. Ради своего народа. Ради нашей семьи. Ради тебя.
***
Наступил мой десятый день рождения. Тогда пение лиры в сопровождении наших с мамой голосов стихло.
Где-то неподалеку замаячила смерть.
Родителям нужен был план, как ее обойти. И у отца он, как будто бы, был. Схватившись за уголек, он изобразил на бумаге пушистые крылья, и подписал свой рисунок: «Алис». Рисунок унесся в направлении ветра, обдувающего дверные косяки, сквозившего по порогам, стучащего в окна обветшалых домов и убогих хижин. Крылья облетели весь Низший парс. Здесь жили те люди, которые, как и мы, боялись преждевременной, неминуемой встречи со смертью.
Распространив символику и название братства, ряды Алиса пополнились первыми последователями. Немногим позже наш парс словно больше не принадлежал этому городу. Аризод разделился надвое: территории братства и владения прокуратора