Искушение. Мой непокорный пленник. Виктория Виноградова
Маркуса, подвесив за цепь, установила факелы и достала журчащий сосуд.
– Интересное наказание, – прокомментировал брюнет, – Женщина, у тебя определенно хорошая фантазия.
На его лице снова не было ни капли страха или гнева.
Сложно с таким рабом, но посмотрим, как он будет себя вести спустя пару часов.
– Вир останется неподалеку. Скажи, как будешь готов пообщаться.
– Мое решение не изменится.
Зря я задумала подвергнуть Маркуса этой процедуре на ночь глядя. Нельзя надолго оставлять раба в таком положении – требуется регулярно проверять его самочувствие. Но и затягивать тоже не следует, раз стандартные методы не дали результата.
Ополоснулась перед сном, попросив Вира нагреть воду. Дров мы сегодня так и не купили, поэтому я продолжала экономить те остатки запасов, что лежали в подвале.
Маркус не выходил у меня из головы. Все-таки куда как проще, когда в доме много воспитанников. Вроде кажется, что уходит больше времени и сил на обучение, но в тоже время меньше волнуешься о каждом из подопечных. Да и те быстрее привыкают к послушанию, глядя друг на друга.
Об этом эффекте писал Сотарий в своих трудах. Он рассказывал, как меняется поведение человека, когда он попадает под влияние группы. Кроткие и послушные могут превратиться в настоящих бунтарей, если все вокруг будут вести себя агрессивно и побуждать к такому же поведению. И наоборот, самые дерзкие и наглые усмиряются, если окружить их тихими послушниками.
Разумеется, изменения происходят постепенно. И зависят от того, как группа будет вести себя по отношению к тому, кто выбивается из стаи. Начнет ли она поощрять изменения или станет гнобить за отличия, и тем самым превратит человека в изгоя.
По-хорошему, мне полагалось бы лечь спать, но я ждала, что с минуты на минуту придет Вир, давая понять, что арамерец готов к переговорам.
Чтобы скоротать время, устроилась в саду на скамейке с рукописью в руках. Положила подушки под спину, укуталась в теплый плащ, придвинула поближе лампу с зажженным маслом и постаралась сосредоточиться на трудах иллейского философа. Но тщетно. Смысл ускользал от меня. Я постоянно отвлекалась, бросая взгляды на дверь, ведущую в комнату прислуги и прислушиваясь к звукам. Не выйдет ли Вир?
Пошел третий час, а Маркус не думал сдаваться. В результате сдалась я. Не выдержала томительного неведения и отправилась посмотреть, как самочувствие военнопленного.
Брюнет, при виде меня, улыбнулся и попытался придать лицу бодрости и веселья, но было заметно, что показная жизнерадостность дается ему с трудом.
– Как ты? – факелы освещали уставшее лицо Маркуса.
– Прекрасно. Спасибо, что позаботилась чтобы я не замерз, – он кинул на пламя. – Очень мило с твоей стороны. И звуковой фон тоже оценил. Как будто находишься в лесу у ручья.
– Ты ведь понимаешь, что напрасно вредничаешь? – ласково произнесла я, подходя ближе и убирая волосы со взмокшего лба мужчины. – Если бы не твое упрямство,