Гвианские робинзоны. Луи Буссенар
безумный крик вырвался из ее груди:
– Это он!.. Это в него стреляют!..
И она как подкошенная рухнула на песок.
Глава VI
Пейзажи тропического пояса. – Возвращение «Надежды». – Безрезультатные выстрелы. – Ловкий маневр. – Вместе! – Через пороги. – Водопад Эрмина. – Искусство гребцов Марони. – Папа, я хочу есть!.. – Молочное дерево. – Смятение уроженца Сент-Уэна. – Растительный желток. – Мертвецки пьяные рыбы. – Робиния нику, или опьяняющее дерево. – Чудесная рыбалка. – Электрический угорь. – Робинзоны становятся буканьерами. – Кому они обязаны счастьем? – Приключения тигра, съевшего острый перец. – У повелителя джунглей разыгрались колики.
Буквально погребенные под непроницаемой толщей зелени, изгнанник и старый негр долго томились в ожидании освобождения.
Мысль о погребении, навевающая образ шахтеров, навеки исчезнувших в сумрачных галереях угольных шахт, может поначалу показаться абсурдной, особенно когда речь идет о пребывании в лесу. Но ни в подобном сравнении, ни в самом слове нет ни малейшего преувеличения.
Все потому, что самые чрезмерные досужие гиперболы, самые смелые метафоры, самые энергичные эпитеты едва ли способны выразить гнетущее впечатление беспредельного одиночества и полной изоляции, которое возникает в некоторых закоулках этой глуши.
Только вообразите себе ярусы густой листвы, вздымающиеся один за другим до бесконечности, словно зеленые горы; шеренги гигантских стволов, которые удваиваются, удесятеряются и продолжают множиться стократ, превращаясь в сплошную стену; лианы, соединяющие стволы и служащие карнизами для бесконечных зеленых занавесей, и вы не сможете не подумать о неизмеримой бездне, о кромешной тьме бездонных шахт, о сырых подземельях. Лишь они могут сравниться с антуражем чудовищно могучей экваториальной природы, имя которой девственные леса.
Вам, должно быть, знакомы темные закоулки старого Парижа с изъеденными плесенью домами, со склизкими мостовыми и атмосферой затхлости, вроде улицы Мобюэ, улицы Венеции или улицы де Брантома? Солнце никогда не осушало бегущих по ним грязных ручейков, здесь никогда не услышишь стука колес кареты, даже ночные фонари здесь едва теплятся, будто вот-вот погаснут от сырости.
Вы когда-нибудь смотрели с крыши в эти узкие дворы, мрачные, как колодцы, на дне которых копошатся смутно различимые существа, бесформенные и практически одинаковые на вид?
Притом что в двух шагах от этих клоак нет ни малейшего недостатка в свежем воздухе и ярком свете и вся роскошь большого города выставлена напоказ во всем своем великолепии.
Таковы леса Гвианы, где наряду с восхитительными чудесами тропиков встречаются подобные медвежьи углы, не менее темные и безнадежные, но куда более мрачные.
Все дело в том, что здесь соединяются две созидательные силы невероятной мощи. С одной стороны, это экваториальное