Гвианские робинзоны. Луи Буссенар
ее плодами. Стремление жить усилит нашу тягу к знаниям. Ты понимаешь, о чем я говорю, сынок?
– Да, папа, – ответил тот, глядя ему прямо в глаза умным и ласковым взглядом.
– С помощью этого растения – его род и семейство мне известны, но о его свойствах до сегодняшнего дня я не имел никакого представления – наши товарищи намерены добыть нам очень много рыбы. Это очень ценное знание, и нам нужно научиться, чтобы пользоваться им в будущем. Эти цветы и листья, их надо хорошенько запомнить…
Мальчик взял букет из рук Ангоссо, внимательно посмотрел на него, как будто делая усилие, чтобы закрепить в памяти их вид и особенности.
Робен продолжал:
– Это растение из семейства бобовых, к нему же принадлежит и акация. По странному совпадению, растение, которое поможет нам прокормиться, носит наше имя – robinia nikou, в честь нашего однофамильца Робена, садовника Генриха IV, давшего свое имя семейству робиниевых. Туземное слово «нику», мне кажется, добавил Обле, чтобы обозначить разновидность, которую ты видишь сейчас. Ты все понял и запомнил?
– Да, папа, я теперь везде узнаю робинию нику.
– Муше, давай ходи сюда, – вмешался Ангоссо. Пока отец с сыном разговаривали, он успел перегородить течение ручья легкой плетенкой из веток с листьями.
Затем он положил в каноэ свои вязанки лиан, усадил туда отца с матерью, четверых детей и Николя с Казимиром, схватил весло, быстро пересек заводь, сформированную устьем ручья, которую тот пересекает, как Рона – Женевское озеро, и причалил к противоположному берегу потока, исчезавшего в лесных дебрях.
Через несколько минут здесь был готов новый шалаш из ветвей и листьев, необходимый элемент любой остановки в этих лесах. Теперь Ангоссо мог заняться опьянением ручья. Один из берегов представлял собой каменную россыпь. Такие камни красноватого цвета, изъеденные, как губка, здесь называют «ноздреватыми». Он присел на корточки над одним из них, взял пучок нику, обмакнул его в воду, положил на другой и принялся колотить по нему как одержимый толстой короткой дубинкой, зажатой в правой руке. В одно мгновение побеги лианы превратились в кашу.
Сок растения брызгал во все стороны и стекал в ручей, окрашивая воду в красивый опаловый цвет.
– И это все? – спросил Робен.
– Да, муше, – ответил бони, снова принимаясь за работу.
– В таком случае я могу тебе помочь, не думаю, что это слишком сложно.
И, подкрепив слова действием, бывший заключенный поспешил повторить то, что делал его полудикий учитель. Так они измельчили весь запас лианы, принесенный Ангоссо. Молочно-белые воды ручья, завихряясь, постепенно вливались в маленькую заводь, и ее поверхность тоже стала отливать перламутром.
– Ай, вот так хорошо. Теперь надо чуток ждать.
Бони, с проницательностью, свойственной людям его расы, превосходно выбрал место для рыбалки. В заводь, перегороженную плетенкой, могла попасть не только рыба из ручья, но и та, что обитает в затопленных саваннах, в реке Марони,