Мажор. Сделаю тебя своей. Дарья Белова
Аверин разворачивается и спускается с лестницы, не обернувшись.
Время – половина первого ночи. Наступил новый день. С этой минуты наши с Арсением жизни меняются, и мне страшно. Боюсь не выдержать, какой бы силой ни обладала.
Я видела глаза Стаса. Он стал другим. И он пойдет до конца.
Закрываю тихо дверь и медленно спускаюсь по стенке.
На душе сгущающийся мрак, а на душе тревога. Хочется плакать, но слез еще нет. Просто у меня шок, и прожитые года кажутся мне подарком, за который настала пора расплачиваться. Проценты еще набежали…
Все тело горит, хоть кожу сдирай. Волосы стягивают затылок до тупой стреляющей боли, которая провоцирует тошнотворные спазмы. Желудок бунтует и напрягается до состояния булыжника.
– Пап, Аверин все знает, – несмотря на время, звоню отцу и рассказываю о случившемся.
Слышу звук выключателя на кухне, льющуюся в стакан воду, тяжелый выдох.
Температура в квартире кажется приближенной к нулю, потому что я трясусь как никогда. А ребра в огне полыхают. Внутри пожарище. Тушить его некому.
– Завтра пришлю к тебе адвоката. С Авериным не встречайся, не говори, даже не здоровайся. Арсения в сад не води, приеду за ним сам и отвезу бабушке. Будем использовать любую возможность, чтобы Аверин и на сантиметр не приблизился к… сыну.
Значит, война…
Глава 14. Саша
Я видела глаза Стаса. Он стал другим. И он пойдет до конца.
Саша.
Весь день проходит как на иголках. Я каждую минуту жду от Аверина чего-то: звонка, сообщения, внезапной встречи с толпой хищных адвокатов… Это в стиле их семейки.
Дергаюсь от любого мало-мальски незаметного движения.
– Мустафин просил тебя сегодня завести документы, – голос Ларисы скрипит с издевкой.
Не реагирую. Я погружена в свои мысли. Работать сложно, когда только об Арсении и нашем будущем думаешь.
Лариса под «цык» Кристины встает из-за своего стола, огибает и останавливается у моего. Я все чувствую, все замечаю, а глазами прожигаю дыру на каком-то договоре.– Ты меня слышишь, Белинская?
Прикрываю веки. Под ними щиплет, как тонны песка и грязи сбросили. Так сказывается бессонная ночь.
Все валится из рук, и раздражение на сложившуюся ситуацию выбивает пробки.
– А то раз думаешь, что это место досталось тебе по блату, так можно и просьбы начальства не выполнять? И опаздывать каждый день? Уходить на час раньше, потому что тебе сына из сада забирать? Ни у кого здесь семьи же больше нет, – заводится, словно игрушка на новых батарейках.
Каждое ее слово – как ледяной душ. Отрезвляет и делает злой.
Смыкаю губы. Кости хрустят от напряжения в теле. Благо не ломает.
Мы сцеплялись несколько раз. Но все ограничивалось резкими высказываниями в пределах корпоративной этики. А сейчас, как шоры с глаз убрали, и я готова броситься вскачь.
– Что тебе от меня надо, а? Да, опоздала, да, иногда телефон у меня звонит громко. И да, мой папа помог мне с устройством сюда. Даже со связями в хорошие компании не хотят брать женщину с ребенком. Есть еще