Все мои дороги ведут к тебе. Книга вторая. Ольга Шипунова
за навершие и за стамеску, усаживаясь поудобнее. – У нас никогда безделья нету, покойничков меньше не становится. Вот завтра с самого утра одного повезут. Надо сегодня яму выкопать. Думал, засветло придешь…
– Не мог я засветло, устал уже тебе объяснять, – Гришка нетерпеливо оборвал его. – Надо так надо… Но сперва, – он кивком показал на узкий коридорчик в сторону от мастерской.
Поняв его жест, гробовщик просто кивнул и, взглянув на часы, бросил:
– Две минуты, не больше. Вдруг кто придет.
Быстро прошмыгнув в темный коридор, парень прошел мимо большой квадратной комнаты, заваленной пилеными заготовками древесины, коробками с гвоздями, банками с лаком и прочей химией. Здесь стоял довольно едкий запах. Пройдя мимо подсобки гробовщика, он вплотную подошел к глухой стене, обклеенной темно-зелеными обоями в мелкий цветочек, приложился ухом к ней. Прислушавшись, осторожно постучал: два быстрых, два медленных. Из-за стены послышалось слабое «заходи.» Пальцами нащупав небольшой зазор в стене, парень потянул на себя едва заметный гвоздь, вбитый в стену наполовину. Стена нехотя поддалась, и открылась хорошо законспирированная невысокая дверь. Пригнувшись, Григорий нырнул в небольшую, хорошо освещаемую, невероятно душную комнатушку. Какая здесь стояла отвратительная едкая вонь! Он сунул ниже голову в телогрейку, пытаясь не дышать.
Здесь на большом деревянном столе стояли различные склянки, какие-то коробки, емкости с бикфордовыми шнурами, какие-то капсулы и прочая снедь, а также аптекарские весы, кое-какие медицинские пинцеты и скальпель. Небольшое окно было плотно завешено толстым одеялом и не открывалось никогда, чтобы не спалить подпольную лабораторию. Пахло селитрой, камфарой и еще едкими кислотами, которыми был закапан весь стол, от чего дышать было просто невозможно. У противоположной от окна стены за столом сидел долговязый химик, с воспаленными глазами от постоянного пребывания здесь в непосредственной близости к ядохимикатам и всяким опасным парам. Его щербатое землистое лицо почти сливалось с цветом рубахи. Он почти не двигался, не взглянув на Григория, а, выставив в стороны руки с засученными рукавами, сосредоточенно вымерял дозы. Безопасности ради, от его точности и глазомера зависело абсолютно все. Мужик он был толковый, прошел обучение в киевской подпольной школе. Чему их там учили, не распространялся, но его уважали за то, что выполнял самую сложную и опасную работу.
Опаснее всего было, когда он работал с нитроглицерином или углекислой магнезией. Гришка был наслышан, как один неверный микрон дозы привел к взрыву лаборатории на другом конце Астрахани пару лет назад. Дом, в котором размещалась лаборатория, разорвало, как спичечный коробок. Несколько человек погибли, двое получили серьезные ранения, полквартала осталась без стекол, а опытный химик погиб на месте. Таких случаев было много. В кустарных условиях, в самодельных лабораториях постоянно был риск, что все взлетит к черту. И все же химики были