Где ты, Любовь моя. Пиры хищников. Валентин Маэстро
ведь, не насиловал её. Не насиловал… А, если так, то она сама позволяла и хотела того, что было между ними! Получается, что это она была в связи с ним…»
Виктор начинает осознавать, что наверное направил наказание не туда, куда надо было. Начинает понимать что-то. Понимает, но не может выйти из переполненного эмоциями состояния сознания. Он, безоглядно верящий в реальное наличие своего семейного островка, полностью полагающийся на чистоту именно их с женой отношений не мог поверить в невообразимое предательство. Предательство со стороны самой близкой и, как он теперь понял – не близкой…
Заточило его в клетку из прутьев эмоций резкая и невообразимая трансформация всей этой чистоты, которая жила – как он думал – долгие годы жила в нём и между ними…
Жила и была, как он полагал, сама чистота и правда, что главенствовали между им и той, которая говорила ему о любви и верности. Той, кто стала матерью сына его. Той, кто шептала, что любит то же самое, что и он: те же песни и принципы… Той, кто с ним создавала одну, их семью… Той, кто убеждала в чистоте души своей и сердце которой он всегда, словно грел в ладонях своих…
*
«Как во смутной волости
Лютой, злой губернии
Выпадали молодцу
Всё шипы да тернии.
Он обиды зачерпнул,
зачерпнул
Полные пригоршни,
Ну, а горе, что хлебнул, —
Не бывает горше.
Пей отраву хоть залейся —
Благо денег не берут.
Сколь верёвочка ни вейся —
Всё равно совьёшься в кнут!»
Глава 3. Первые мысли и выводы
Виктор в памяти своей слышит громогласные аккорды гитары и слова, несущие в себе много уровней понимания.
«Слышу песню, голос поэта и хочет криком кричать, из меня вырываясь, вопрос: – Куда, куда вы, страсти, гоните всех нас? Куда…? Жизнь, куда ведёшь меня/его/её? Жизнь, дни которой, словно одинаковые песчинки протекают между пальцами самок/самцов. Протекают дни и даже судьбы —моя/твоя- между судорожно хватких пальцев в поиске долговременной сладости. Хватких пальцев в изменчивом мире предметности, в относительности, где долговременных явлений вообще быть не может… Не может быть, но слепая надежда убаюкивает в нас зоркость и все мы бегали/бегаем за миражом, как путник в пустыне, мучимый жаждой… Бегаем в поиске любви, верности и порядочности. Бегаем по кругу, находясь там, где их – качеств духа – нет и быть не может. Носимся, меняем предметы, сменяем тела, желая получить тут, среди предметов, то, что живёт не здесь, а находится только выше, в другом измерении…
Не знаем где искать желаемое и, оставаясь невежами, получаем предательство. Получаем и убиваем/уничтожаем тех, кто предал, разочаровал сердце преданное наше/моё/твоё или же губим сами себя!
Уничтожаем тела лицемеров воочию или ментально, а до причины не дотягиваемся и окружение, обстоятельства остаются прежними.
Люди