Комдив. Валерий Ковалев
атаки сегодня не будет, – широко зевнув, задымил цигаркойбывший матрос. – Так что Саша, припухай пока.
Завернувшись в шинель и опустив клапана буденовки, Ковалев провалился в сон.
Разбудил всех железный стук в дверь и глухой голос снаружи:
– Вы там живые?
– Кто? – взвел курок взводный, остальные тихо передернули затворы.
– Это я, Воробьев, притащил вам шамовки[37]. Открывайте!
Ковалев молча кивнул, Рогов провернул клинкет, внутрь залез тяжело сопевший мокрый курсант с вещмешков на спине.
– Вот вареная конина, начальник с комиссаром прислали, – курсант Воробьев опустил на пол вещмешок.
Сидевшие в танке переглянулись, взводный раздернул горловину, и сидор набили под завязку консервами и рафинадом с чаем. А когда гонец умял банку тушенки, его отправили обратно. Рогова сменил Костя, в машине снова раздался храп.
Под утро ударил морозец, поле заблестело инеем, все до костей промерзли. Фонари на подволоке едва теплились, не иначе сели батареи.
– Начинали бы уже скорей, – пробубнил Рогов. – Тут точно дуба дашь.
Словно в ответ на пожелание, со стороны белых в небе прошелестел снаряд и разорвался в глубине красной обороны, по всему фронта началась канонада.
– По местам! – встал за пулемет взводный, Рогов за второй, Костя шагнул к орудию, Янсонса с Жариковым определили на подноску снарядов.
Теперь в наступление шли пять цепей, конницы не наблюдалось.
– Огонь по моей команде, – передернул затвор «гочкиса» Ковалев, Костя вогнал в ствол снаряд, поданный латышом, Жариков встал со вторым рядом.
Когда цепи подошли ближе, первая оказалась офицерской – в табачного цвета шинелях с погонами, сине-красными шевронами на рукавах, начищенных сапогах и лихо заломленных фуражках.
– Хорошо иду-ут, – оценил Янсонс. – Как на параде.
– Щас мы им устроим парад, – злорадно сказал Костя.
Вскоре стали хорошо видны лица, ветерок донес слова команд, а когда цепи перешли на бег и над полем загремело «ура!», из окопов и траншеи позади ударили залпы.
– Не пора, командир? – обернулся от борта Рогов.
– Пусть подойдут ближе.
Огонь открыли, почти в упор, прямо в орущие рты – крики перешли в истошный вой. Первую цепь выкосили всю, остальные заметались по полю, ряды редели. Машина наполнилась дымом пороховых газов, то и дело рявкало орудие.
Затем тишина – впереди никого не было. От края и до края валялись трупы, среди которых стонали раненые.
– Вот и всё, – утер грязный пот с лица Рогов, а Ковалев, глядя в смотровую щель воспаленными глазами, прохрипел: – Страшно, когда русские убивают русских.
Остальные, привалившись к броне, молчали, зевая от недостатка воздуха.
Наступление в очередной раз провалилось, наступило затишье.
За этот бой всем пятерым, комполка объявил перед строем благодарность, взводного наградил серебряными часами.
Рабочие Путиловского отряда занялись ремонтом танка
Шамовка – еда (жарг.)