Совершенство – подводный остров. Александр Николаевич Лекомцев
Например, не забыл стежку в зарослях тальника и ольхи. Она и привела нас в другой мир. Но порой мне кажется, что ничего подобного и не происходило. А если и случилось, то не со мной.
– Но я думаю, что всё это пройдёт, и мы переберёмся из этого мира в тот, который нам нужен. Я говорю о нашем пустыре в одном из спальных районов Москвы.
Профессор Таволгин не спорил с Алексеем. Он тут же начал говорить о том, что за несколько дней путешествия на «Дриаде», как ему казалось, прочитал массу газет и журналов. Выходил несколько раз в Интернет.
Благо, что Виктор Захарович осознавал, что явился сюда, на морской лайнер, совсем из другого мира. Но тут же попал под влияние Земли – 42. Она его начала зомбировать и теперь заставляет забыть то, что истинно, а не придумано, не вымышлено.
Но Таволгин не забыл о Маргарите и заверил Алексея, что она, непременно, находится на «Дриаде». Скорей всего, она сама найдёт их. Ведь ей тоже трудно освоится здесь сразу, осознать, что происходит вокруг.
В плавающем сознании
Не только у Таволгина, но и у Сафарова имелись большие пробелы в памяти. Но зато Виктор Захарович до мельчайших подробностей помнил то, чего с ним никогда не происходило. Ведь оба, всё же, осознавали, что на Земле-42 они – пришельцы.
Но здесь они находились в каком-то странном, можно сказать, плавающем сознании. Какие-то отрывки из прожитого всплывали в их памяти размытыми фрагментами. Да и нельзя было поручиться за то, что они вспоминают что-то реальное из собственной жизни.
– Я почти абсолютно ничего о себе не помню, – признался Алексей, – иногда меня это пугает. Но я уже успел прочитать на судне в одном из популярных журналов, что такое амнезия. Потеря памяти, утраченная личность…
– Всё гораздо проще и сложней, чем ты думаешь, – успокоил, возможно, и обнадёжил его Таволгин. – Ведь кое-что ты не забыл… Это не так мало.
– Что именно я не забыл?
– Ну, например, стёжку в зарослях ольхи. Ещё в твоей, так сказать, памяти, сохранилось и то, что ты, якобы, рабочий одного из московских заводов, газосварщик.
– Почему «якобы»? Я ещё и электросварщик. Знаком и с токарным делом. Не понаслышке. Приходилось и по этой специальности трудиться.
– Но ведь, кроме этого, ты почти ничего о себе не можешь вспомнить. Ничтожно мало. Но с другой стороны – и много. Согласись. Именно эту, наверное, полезную информацию сохранил твой мозг. Так и было задумано…
– Кем?
Таволгин пожал плечами. Но этот жест, ни в коем случае, не выражал недоумения. Скорей всего новоиспечённому профессору было известно нечто такое, о чём не дано знать Сафарову.
Учёный положил ему руку на плечо и доверительно сказал:
– Давай так. Сейчас спустимся в твою каюту, и кое-что я тебе расскажу. Я поведаю тебе о том, кто я теперь. Мне кажется, ты должен об этом знать.
– Хорошо. Но нашему разговору может помешать девушка из соседней каюты.
– Если она навестит тебя, то мы можем изменить