.
я перестал искать то, чем мог бы утолить жажду вкусовых ощущений, поскольку ничего, кроме угля, донести до своего рта у меня не получалось. Любой металл, который мне посчастливилось найти, во рту становился расплавленной жвачкой. В остальном мне хватало один раз хорошенько выспаться, чтобы буквально восстать из пепла. И если не было никакой причины выбиться из сил, я мог практически не спать.
Местность выглядела достаточно дикой и необитаемой, никаких дорог или признаков жизни в округе десяти километров я не нашел, даже старые развалины не попадались на глаза. Только несколько пещер с полезными ископаемыми, которые пригодились не более чем для укрытия. Мои периодические купания придали моим панцирным наростам металлический блеск и все больше напоминали доспехи. Даже запястья и фаланги пальцев покрылись прочными ободками, а когти стали бледными и больше похожими на роговые отростки. Они не проводили тепло, и это позволило мне взаимодействовать с чем-то чувствительным к жаре. Но растениям было по-прежнему достаточно моего присутствия, чтобы со временем высохнуть или сгореть.
Старые воспоминания и опыт тешили и томили меня скорбью. Времени для выяснения всех особенностей своего тела было достаточно. Так я выяснил, что температура отдельных участков колебалась приблизительно от пятидесяти до четырехсот градусов. Это казалось большим диапазоном. Но внутри должно быть гораздо жарче, скорее всего больше тысячи градусов. При таких температурах все мои внутренности с костями казались чем-то сверхъестественным, иначе органика в них просто выгорела бы, и они развалились.
Мелкие местами острые зубы во рту могли быть предназначены для чего угодно, а парные длинные ровные клыки создавали небольшие неудобства и мешали двигать челюсть в стороны, хорошо хоть не торчали. Их подсчет временами становился одним из развлечений. Тонкий и достаточно длинный язык легко доставал до лба и возможно имел больший потенциал. Только непонятно, где он весь помещался.
Неоднократно я любовался своим отражением в воде, пытаясь понять назначение головного убора и висящих металлических плетей на спине в виде сломанного гигантского зонтика. Периодически я чувствовал от них отклик и подергивание в моменты, когда на меня пыталось напасть очередное неразумное и непонятное животное. А иногда я даже сам не замечал, от чего звери разбегались в разные стороны. Только после лязга обрушенных фаланг и удара по спине я понимал, кто решил вступиться и защитить меня. С таким оружием можно не думать о дополнительном оборудовании в виде копья или щита. Кроме того, мои собственные когти оказались гораздо эффективнее приспособлений, которые я поначалу решил использовать.
Без необходимости в воде и еде жизнь начинала казаться чем-то абсолютно беззаботным. Но все, как всегда, оказалось не так просто. После своего неоднократного отдыха в одних и тех же местах я начал замечать странности, происходящие с окружающей природой. Хотя их и так хватало, но, по крайней мере, камни