Я – есть Я. «Я-концепция»: творческие, философские, литературно-философские, логико-философские контексты (Книга 2). И. А. Ашимов
В первые полгода работы на этой должности урывками удавалось оперировать в Национальном хирургическом центре. Однако, в силу загруженности академическими делами мне пришлось оставить хирургическую деятельность. Отработав положенные пять лет, я в 2013 году вернулся на кафедру. Не скрою, за прошедший пятилетний период изрядно соскучился по хирургической работе. Предстояла операция по резекции желудка у пациента с язвой луковицы двенадцатиперстной кишки. Операция типичная, коих выполнял многие годы. Но, что это. Подойдя к операционному столу, взглянув на пациента и своих помощников испытал непривычную растерянность. Я стоял как будто передо мной абсолютно новое и неизвестное дело. Мне нужно было начать операцию, сделать разрез, а я все не решался. Что-то не пускало изнутри, то ли сомнение, то ли страх, беспокойство, тревога. Я стоял в нерешительности, будучи не в состоянии сконцентрироваться. Расстроенный, я передал скальпель своему ассистенту и вернулся в кабинет. Таким я не знал себя никогда. В голове крутились мысли, что со мной происходит что-то непонятное. В голове все больше раскручивалась карусель мыслей: почему такое происходит? Пройдет ли оно у меня? Я так и не смог сконцентрироваться, уйдя с операционной опустошенным и опечаленным. Карусели мыслей не давали мне заснуть, сон стал поверхностным, прерывистым, сопровождающийся неприятными сновидениями.
Вот тогда я и решил навсегда оставить хирургическую деятельность. Образно говоря, мне тогда так и не удалось, образно говоря, «вынуть» на время упрятанную в рукаве «краплёную карту». До сих пор удивляюсь, как я мог без малого сорок лет свободно оперировать, будучи хирургом высшей категории, прошедшим тяжелую школу районной хирургии, будучи сам преподавателем, на протяжении трех десятилетий успешно обучающим хирургов со всех уголков страны. А тут какой-то страх! В период своего невольного отлучения от хирургии, мне думалось о том, что она – хирургия остается «паровозом на запасном пути». Анализируя мое состояние я подумал о том, что, возможно, легкая тревожность перед началом операции после длительного перерыва в хирургической деятельности, вызвала лавину душевных переживаний, страха и тревоги, отражаясь на моем совладании со своими профессиональными задачами и навыками. Очевидно, различные виды тревоги, страха, высокой ответственности за жизнь пациента на операционном столе, перетекают один в другой, усиливая друг друга и сочетаясь друг с другом. Думается, что на первом этапе я имел дело именно с тревогой свободы, не в состоянии совладать с нерешительностью. Осмысление этой проблемы мною не раз осмысливалась в связке с проблемой свободы в самом первом приближении. Я понял, что с таким настроем – страхом и нерешительностью больше не стоит подходить к операционному столу, и, соответственно, сделал свой окончательный выбор.
Вообще, в девяностые годы прошлого века, в период явного упадка нравственности