Отец Феона. Тайна псалтыри. Анатолий Леонов
воды́ Некрас, рассека́я во́здух стегану́л пруто́м по свое́й руке́. Зашипе́л от бо́ли и весьма́ удовлетворённый результа́том, назида́тельно произнёс, гля́дя на прити́хших дете́й:
– Как говори́тся, ро́зга ум востри́т и возбужда́ет па́мять!
– Ну каса́тики, – доба́вил он, гля́дя на провини́вшихся, – Бо́гу помоля́сь, начнём, пожа́луй.
Некрас лупи́л Пе́тьку и Сёмку изобрета́тельно, со вку́сом, по́сле ка́ждого уда́ра чита́я ви́рши из шко́льного Азбуко́вника:
– Благослови́, Бо́же, о́ные леса́,
И́же ро́зги родя́т на до́лгие времена́…
Дружки́ мыча́ли от бо́ли, в кровь куса́ли су́дорожно сжа́тые кулаки́, но к че́сти свое́й по́рку вы́держали му́жественно, без слёз и стена́ний, не пророни́в ни сло́ва. Получи́в по деся́тку уда́ров по то́щим, вихля́вым седа́лищам они́, оби́женно сопя́ и не гля́дя друг на дру́га, подтяну́в порты́ напра́вились на свои́ места́. Но сиде́ть у них получа́лось тепе́рь исключи́тельно бо́ком и то́лько по́сле мучи́тельного по́иска удо́бного положе́ния.
Реши́в вопро́с с драчуна́ми, оте́ц Фео́на обрати́л наконе́ц своё внима́ние на На́стю всё ещё стоя́щую ря́дом с ним, и смущённо отводя́щую глаза́ от ме́ста распра́вы над бесшаба́шными, но незада́чливыми свои́ми «жениха́ми».
– Ну, дочь моя́, что же тебя́ смуща́ет в писа́нии досточти́мого Иоа́нна Экза́рха? – спроси́л он с интере́сом гля́дя на двенадцатиле́тнюю де́вочку.
Де́вочка бро́сила на учи́теля сме́лый взгляд и упря́мо сжав гу́бы пророни́ла:
– Расска́зывая об устро́йстве Земли́ и Мирозда́ния, кни́га сия́ говори́т, что Земно́й шар поко́ится в це́нтре сфери́ческого небе́сного сво́да.
– С чем же ты не согла́сна? С тем что Земля́ – шар? – развёл рука́ми Фео́на.
– Нет, – реши́тельно замота́ла голово́й де́вочка, – С тем что Земля́ нахо́дится в це́нтре мирозда́ния.
– Вот тебе́ раз, – воскли́кнул учи́тель слове́сности, ёрзая на сту́ле – а что же там, по-тво́ему, нахо́дится?
– Со́лнце! – поверну́вшись к не́му с наи́вной улы́бкой отве́тила де́вочка.
От тако́го отве́та гла́за ма́ленького мона́ха вы́лезли из орби́т. От возмуще́ния ему́ не хвати́ло во́здуха, и он глота́л его́ раскры́тым ртом как я́щерица на весе́нней зава́линке.
– Ты где набрала́сь э́тих бре́дней? – прохрипе́л он наконе́ц, встава́я со сту́ла. Во всех его́ движе́ниях чита́лось я́вное жела́ние скоре́йшим о́бразом распра́виться с де́рзкой девчо́нкой, осме́лившийся оспа́ривать раз и навсегда́ узако́ненные це́рковью И́стины.
– Погоди́, оте́ц Никола́й, – успоко́ил его́ Фео́на, же́стом усади́в обра́тно в кре́сло, – успе́ешь ещё ана́фему возложи́ть, – любо́е утвержде́ние предполага́ет до́воды. Мо́жет они́ у неё есть?
Оте́ц Фео́на хо́лодно посмотре́л на расте́рянную На́стю и доба́вил, обраща́ясь к ней:
– Е́сли ска́занное тобо́й э́то то́лько мне́ние, ты мо́жешь оста́вить его́ при себе́, так как оно́ никого́ не интересу́ет, но, е́сли э́то зна́ния они́