Ветры судьбы. Иван Воронежский
От крепкого объятия на мгновение стало трудно дышать.
– Ой, не так сильно, Василек, а то удушишь, – взмолилась она и почувствовала, как, прослабив давление, нежные кисти переместились на талию.
Когда губы слились с губами любимого, сквозь туманное сознание она почувствовала, как правая Васина кисть опустилась на ягодицы. Как давно она уже мечтала про все это, купаясь по воскресеньям в кадушке и представляя, что это Васины руки моют ее. Как она хотела сейчас слиться с любимым воедино. Но, преодолев чувства, она подпрыгнула и вырывалась из его объятий.
– Ой, Вася, не чипай так. А то мне страшно. Я ведь еще не жена тебе…
Потускнели глаза Василия.
– Ну не расстраивайся, Василек. Всему свое время. Обещаю тебе все, чего захочется, но только потом, после венчания.
– Хочется. Не захочется. Какая разница. Все равно твой отец будет против нашей свадьбы. Он же хочет тебя в Питенбург к сестрице твоей отправить.
– Ты не прав Василек. У них там тоже неспокойно, какая-то революция не за горами. А помнишь, в прошлом году они приезжали и много гостинцев привезли? Богатые люди. А Яков у нее такой смешной, интеллигентный. Все по хранцузски «пардон» говорил, а я все смеялась.
– Да помню, ты уже рассказывала. Как он за тобой подглядывал, когда ты за куст бегала. Не люблю я городских, Фрося. Ой, не люблю.
– А Гришке-соседу тогда штаны подарили перед свадьбой. А он привык все в рубахе. По нужде сходил, так и оставил их под деревом, когда на свадьбу ехал. Вот было смеха, как он при всех задрал полы рубахи, чтоб показать штаны…
– Да не позволит твой батя нам жениться… – резко оборвал Василий. – Бежать нам надо. Прямо в город, – было видно, как напряглись скулы от негодования, и на время воцарилось молчание.
Кузнечики звенели среди травы на фоне лягушиной переклички. Отражение луны в мутных водах пруда играло, потревоженное рябью повеявшего ветерка.
– Не выйдет у него Василек. Не выйдет. Как я скажу, так и будет, – сама поразившаяся своей решительности, Ефросинья сильней прижалась к пареньку.
Василий продолжал молчать
– Мама обещала помочь и поддержать меня.
– Так что? Можно сватов засылать? – повеселевший Василий принялся снова целовать, да так, что они вместе повалились на траву. Издали доносились песни со двора Захара: «Ой, дивчино шумыть гай…»
– Каких сватов? А где жить-то мы будем, Вася.
– У бабушки Мани. Вон она одна осталась, места хватит.
– Да я согласна и в шалаше с тобой. Но только в своём, – решила Ефросинья сразу поставить вопрос ребром.
Издали продолжали доноситься слова песни «Чужа хата такая, як свекруха лихая, лихая». Не обращая внимания на слова этой актуальной в данный момент песни, они продолжили свои невинные поцелуи.
«Сегодня не буду долго задерживаться», – думал Яков, поднимаясь по лестнице, укрытой красным бархатом ковровой дорожки. Дом терпимости госпожи