Гибискус и Герда: последние дни. Меллиса Костровая
я так больше не могу. Отстань от меня. Лучше кофе мне налей, пожалуйста, – Герда положила ладонь на его макушку, слегка «похлопав» по ней, – потомство хочет кофеина.
Не ответив, Гибискус молча отстранился и направился к её рюкзаку.
– Пока ты спала, я изучил некоторые улицы… Всё достаточно тихо. Это хорошо. Мы явно на верном пути, – Валентин достал термос, открутил крышку и налил в неё латте с ванильным сиропом, – кстати, что насчёт твоего сна? Ты меня звала?
– Мне приснилась твоя рука, торчащая в мимо проехавшем джипе… – Настасья сладко потянулась, сев лотосом, – Надеюсь, в том сне ты просто изменил мне с какой-нибудь богатенькой фифой.
Отдав крышку с кофе, грустно улыбнувшийся Гибискус сел напротив и вытер слёзы с щёк Герды. Та даже не смотрела на него, слегка дуя на кофе.
– Настя, скажи честно. Я урод? – вкрадчиво спросил он, игнорируя щебетание птиц вне застёгнутой палатки.
– Моральный, – вновь подула на кофе, отпив маленький глоток, – ты моральный монстр и чудак, Валя. Тебе надо лечиться. Серьёзно. Я не знаю, насколько меня хватит с тобой.
По всей палатке раздался звук громкой пощёчины.
– Да отстань ты от меня уже, скотина, сил у меня на тебя нет! – Герда чуть не вылила кофе прямо на пах Гибискуса, коснувшись горящего пятна на правой щеке. Сердце глухо стучало, отдаваясь в ушах, – Мы живём как бомжи, и будем жить как бомжи, хотя я хочу палетку теней от Флёр!
– Ты цену на них видела, Флёр? Три нюдовых цвета за семь тысяч триста пять рублей. Хорошо, можешь в будущем приобрести их, но зачем? Ты все равно носишь маску, это раз. Два, мне будет без разницы, накрашена ты будешь этим бежевым нюдом или нет, – нервозно улыбнулся Валентин.
– Я хочу ту, что называется «Сон дикой лисицы». Там целых семь цветов и стоит всего-то три тысячи три рубля, если заказывать на Амстердли или на Номстердам, – отставив кофе влево, Герда отодвинулась от Гибискуса, – что такого? Я тоже хочу быть красавицей, на ком вся косметика ложится идеально!
Не сказав чего-либо, Валентин расстегнул палатку и вышел на улицу. Герда вышла за ним.
Ночной сумрак пробирал до костей не только холодом осенней погоды, но и вводил ужас в ослабевшее сердце Герды. Даже сейчас она плакала, от бессилия – ей казалось, Гибискусом управляет непонятная сущность, и от этого он страдал всезнанием на фоне оголевших деревьев в преддверии зимы. Огонь, который рос в ней с рождения, погас: она понимала, что Валентин навсегда испортил ей репутацию перед народом. За такое нормальные люди не прощают, размышляла Герда, но Гибискуса не прощать было страшнее прихода в Ад.
Валентин разжёг костёр палками, маленьким мешком угля и свежей газетой, которую он купил по пути в третье кафе. Настасья так и не успела её прочитать из-за него, когда он был так занят чтением и вслух мгмкал. Единственное, что узнала Герда, не в слух зовя себя бесполезной, это продолжение войны России с Францией и Китаем. Норвегия вступилась за Россию