Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание. Лаврентий Берия
201 (дноуглубительные работы в нижнем течении р. Амур. – С.К.) и 213 (строительство порта Находка в Приморском крае. – С.К.), достройка Беломорского порта, а также работы, связанные с временной консервацией Куйбышевского и Соликамского гидроузлов».
Как видим, хотя строительная программа Главгидростроя НКВД СССР была впечатляющей, она охватывала лишь небольшую часть общегосударственных гидротехнических проектов, и иначе быть не могло. Заключённые в СССР действительно работали на стройках, а не клеили конверты, как, например, это делал в тюрьмах Её Величества посаженный туда советский разведчик Конон Молодый (Гордон Лонсдейл). Однако основу преобразования страны обеспечивал свободный труд, а не «рабский», как сейчас об этом рассказывают «продвинутые» «историки».
Также вопреки устоявшемуся мнению, в системе промышленных управлений НКВД работало много вольнонаёмных специалистов, а в звене специалистов с высшим и средним техническим образованием таких было большинство. Именно за счёт их высокой квалификации, хорошей (как правило) организации работ и высокой требовательности наркома, а не за счёт страха экономическая деятельность НКВД Берии была весьма успешной.
К слову, немного о смертности среди заключённых в 1940 году. Так, по Беломорско-Балтийскому ИТЛ она составила примерно 3,8 %; по Амурскому железнодорожному ИТЛ – 2,23 %; по Буреинскому ИТЛ – 2,39 %, по Южному ИТЛ – 1,01 %.
Для сравнения сообщу, что даже по официальным оценкам смертность в РФ в 2007 году находилась на уровне 1,4 %.
Без всякого ГУЛАГа.
Опять-таки для сравнения дам цифры смертности в некоторых странах мира на начало нового века: Чехия – 1,1 %, Греция – 0,95 %, Швеция – 0,9 %, Япония – 0,75 %, КНДР (якобы вымирающая по уверениям «демократов») – 0,55 %.
9/I-40
Николай заболел крупозным воспалением легких, надо перевести в госпиталь в Бутырку[144]. Его надо обязательно довести до процесса, а то скажут, уморили специально, чтобы не болтал языком на суде. Не пойму я Николая. Ты же хорошо начинал, много работал. Тебя заметили, выдвинули. Потом подцепили тебя поляки, хорошо. Ты или пойди и признайся, а если боишся (так в тексте. – С.К.), так шлепни себя, тоже выход, хоть и [плохой]. Нет, я лучше пить начну. А потом немцы на бабе подцепили, а он думает, а все равно я уже полякам информацию даю, можно и немцам.
И так каждый, кого раскручиваем. Всех подцепили, а они думали, что обойдется. Думали, хозяевами будут. Думали, а что, дело верное. Сталин ведет страну к гибели, кулака уничтожат, а сельское хозяйство не поднимут, начнется голод, забастовки. А мы тут как тут! Кобе по шапке и сами станем. Сволочи! Самый сволочной народ, если кто начинает шкурничать. Ты думаешь, что он свой, а он уже давно враг.
Вылечим Николая, и можно готовить процесс[145]. Все уже ясно, а все концы все равно не вытянешь. Крепко сидят. Ничего, сидят, сидят, когда-то вылезут.
Николай льет слезы. Поздно слезы лить, друг ситный. Товарищ Сталин слезам не верит. Он верит только в то, что ты сделал.
Серов
11 января 1940 года Берия сообщил Сталину о болезни Ежова («пульс – 140 в минуту, температура держится в пределах 39»). 13 января Ежов был переведен в больницу Бутырской тюрьмы.
17 января 1940 года принято Постановление Политбюро о предании суду большой группы, включая Ежова и Фриновского. 2 февраля 1940 года Берия беседовал с Ежовым, а 3 февраля 1940 года Ежова судили на закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством неизменного Василия Ульриха (1889–1951).
3 февраля Ежов выступал перед судом, а 4 февраля Ежов, Фриновский и другие были осуждены по закону от 1 декабря 1934 года, который предусматривал упрощённую процедуру судопроизводства, отсутствие апелляции и немедленное приведение приговора в исполнение.
6 февраля 1940 года Ежов был расстрелян. Фриновского расстреляли 8 февраля 1940 года.
Особого резонанса исчезновение Ежова из политической жизни страны не вызвало, и тому есть простое объяснение. Во-первых, масштабы репрессий 1937–1938 годов были не так велики, как это сегодня подают. Во-вторых, Ежов как нарком внутренних дел некоторую популярность в народе имел, однако она была дутой – его фигуру холуйски раздували разного рода «пиарщики» типа журналиста Михаила Кольцова-Фридлянда и художника-плакатчика Бориса Ефимова-Фридлянда.