По жизни одна. Ольга Александровна Никулина
самолет и нашли. Люди за грибами в лес отправились, а там на деревьях руки да ноги человечьи…
– Опёнкина! – в открытую дверь просунулась голова медсестры. – Кто Опёнкина?
– Я! – Надя опять ловко сползла с кровати и снова ногами попала прямо в тапочки.
– В процедурную! На укол!
Утянутая панталонами постройневшая Надя вышла за дверь. Рита улыбнулась, когда представила, как эта Надя, пыхтя будет стягивать с себя тугие панталоны, а потом после укола, обратно впихиваться в них…
– Нет, я здесь не останусь! Это же просто невозможно! – как только за Надей закрылась дверь, вдруг заявила новенькая и стала сметать свои вещи с тумбочки обратно в сумки. – И так мы тут все болеем, и так эта гнетущая больничная обстановка, так еще она про всякие кошмары без продыху говорит! Я не могу это слушать!
Женщина выскочила за дверь, и Рита услышала ее возмущенный голос в коридоре.
«Может, и мне заодно попроситься в другую палату? – подумала она. – Эта Надя ведь замучает меня!»
Но вместо того, чтобы тоже спастись бегством, она встала и подошла к окну. В отличие от боксов, где за окнами был лес, отсюда вид открывался на город. С девятого этажа хорошо было видно улицы, магазины, школы…
Дверь распахнулась, и Рита, повернув голову, увидела взбудораженную новенькую, опрометью кинувшуюся к своей тумбочке. Рита думала, что для той не нашлось места в другой палате, и она вернулась, но женщина, схватив забытую расческу, полетела обратно к двери.
– В соседней палате к обеду еще одно место освободится! – на ходу сообщила она Рите. – Если хотите, идите туда! А не то… – женщина осеклась, столкнувшись в дверях с Надей. Веселая, та возвращалась с укола и что-то говорила кому-то в коридоре своим зычным голосом.
Женщина мимо нее пулей вылетела за дверь.
– А что? А куда она? И вещей нет! Она что, ушла? – удивилась Надя. Своим курносым носом на круглом лице она напоминала бестолковую девчонку-балаболку.
– Ее перевели в другую палату! – сказала Рита, и повторила это еще раз, потому что Надя с первого раза ее не расслышала.
Надя нахмурилась, посидела немного молча на своей кровати, а потом сползла метко в тапочки и вышла в коридор, где долго и громко с кем-то говорила.
Рита вытащила книгу, улеглась на кровать и попыталась читать, но сюжет не увлекал ее. Снова отчего-то захотелось плакать. Отложив книгу, она уставилась в потолок. Самой себе она казалась какой-то слабой и зачуханной. Никогда не позволявшая себе быть неприбранной, она чувствовала себя запущенной. Но почему она всегда так требовательна к себе? Как будто если бы Дима увидел ее в каком-то там не таком виде, то бросил бы ее. Глупость какая! Хотя… Именно этого она и боялась! В детстве боялась утратить любовь отца, если перестанет быть худым живчиком, а теперь боится ухода мужа, если не будет выглядеть и вести себя идеально… Отец, когда она переставала прыгать как заведенный паяц, сразу тускнел при взгляде на нее, а Дима, когда они еще только встречались, как-то сказал ей: «Малыш, какая ты красивая! Ты просто идеальна! Но смотри,