По жизни одна. Ольга Александровна Никулина
родителей в детстве. Но у Вики никогда не было подобных надежд. Никто не придет, никто никогда не будет рядом. У нее никогда никого не было кроме нее самой, а позднее и Бога, задание которого она выполняла. Но получается, что и она старалась соответствовать ожиданиям Бога, возложившего на нее это задание. Разница только в том, что Вика старалась для какого-то абстрактного, невидимого существа, а все они – и Рита и Ленка со Светкой старались для конкретных людей.
Рита не совсем понимала Вику в ее стремлении оправдать ожидания кого-то невидимого. Самой ей всегда хотелось любить конкретного человека, а не абстрактный образ. Хорошо, когда ты не один идешь по жизни, а с кем-то, даже если пытаешься соответствовать чужим представлениям о себе, даже если ошибаешься и страдаешь… Или все-таки не надо было соответствовать? Но тогда бы она вообще не вышла замуж, и мальчиков у нее не было бы… Хотя что мальчики? Хорошо, конечно, что они есть, очень хорошо, но сама-то она как же? Сыновья выросли, и она теперь в стороне. Что у нее осталось?
Ее размышления прервала медсестра, пришедшая ставить ей капельницу, и как только она ушла, из коридора вернулась довольная Надя:
– Я когда молодая была, то в круизе по Волге плавала, – без всякого вступления начала она рассказывать своим зычным голосом. – На мне было платье выше колен…
Рита смотрела на нее и представляла, как молодая Надя, в коротеньком платьице, не скрывающем ее стройные ножки, с короткой пышной стрижкой на голове, курносая и веселая разгуливает с другими девушками по теплоходу, любуясь живописными берегами. Она замужем уже год, но сняла кольцо с пальца, чтобы не отпугивать красивых парней.
Много чего Рита узнала о жизни Нади, пока лежала под капельницей. Узнала, что в том круизе по Волге Надя, будучи замужней, крутила роман с понравившимся ей парнем, узнала, что она не очень хорошо жила всю жизнь со своим мужем и через двадцать лет супружества развелась с ним, узнала, что у нее никогда не было детей. Живет она теперь одна и любит в хорошую погоду сидеть во дворе на лавочке и болтать с соседками.
– Ко мне дед одинокий все клинья подбивает, – поделилась она. – Но я не хочу с ним связываться! Совершенно не намерена снова мужика себе на шею сажать, стирать ему, готовить, убирать за ним. Не хочу… Да и выпивает он…
Отвечать что-то Наде, разговаривать с ней было бесполезно – она все равно половину слов не слышала. Ее нужно было просто слушать. Как радио.
Надя говорила о себе до ужина. Вспомнила и детство свое и юность. В семье она была самой старшей из трех сестер. Последнюю девочку ее мать родила в сорок лет.
– Мама думала, что у нее климакс, – сидя на кровати с энтузиазмом рассказывала Надя, болтая коротенькими ножками. – Пошла к врачу, и оказалось, что никакой это не климакс, а беременность. Светка родилась, когда мне было уже пятнадцать. Я ей как вторая мама была. И всю жизнь Светка, как дочь моя. Своих-то детей у меня так и не было…
Медсестра убрала у Риты