Сьюзен Сонтаг. Полный текст интервью для журнала Rolling Stone. Джонатан Котт
постоянным обстрелам, стала свидетельницей страданий 380 тысяч жителей осажденного города. В свой второй приезд, в июле 1993 года, Сонтаг познакомилась с местным театральным продюсером, который пригласил ее поставить «В ожидании Годо» Сэмюэла Беккета, притом с лучшими сараевскими актерами; и вот под выстрелы снайперов и разрывы мин проходили репетиции, а затем и представления, которые смотрели правительственные чиновники, хирурги главной городской больницы, фронтовики – и многие горожане, на чью долю выпали большие страдания. «Кто вечно удивляется человеческой испорченности, – писала Сонтаг в книге “Смотрим на чужие страдания”, – кто продолжает испытывать разочарование (и даже не хочет верить своим глазам), столкнувшись с примерами того, какие отвратительные жестокости способны творить люди над другими людьми, – тот в моральном и психологическом отношении еще не стал взрослым».[13] «Истинная культура невозможна без альтруизма», – писала она в другом тексте.
Я познакомился со Сьюзен Сонтаг в начале шестидесятых годов: она преподавала в Колумбийском университете, где я учился. На протяжении трех лет я писал статьи для литературного приложения к Columbia Spectator, ежедневной газете Колумбийского колледжа, и к тому же был одним из редакторов, – и вот в 1961 году Сонтаг написала для приложения эссе о книге Нормана О. Брауна «Жизнь против смерти», которое она впоследствии включила в сборник «Против интерпретации». Прочитав эссе, я нахально решил без приглашения заявиться к ней в офис, чтобы сказать, как же мне понравилось эссе; после этого мы еще несколько раз встречались в кафе.
Окончив колледж в 1964 году, я переехал в Беркли, чтобы изучать англоязычную литературу в Калифорнийском университете, – и оказался в эпицентре грандиозного социального, культурного и политического пробуждения, начавшегося тогда в американском обществе. «Блаженство – жить в лучах зари такой», – писал Уильям Вордсворт за два столетия до этого, в самом начале Французской революции. Вот и тогда, в 1964-м, все вдруг снова ощутили подлинный драматизм жизни: всем казалось, будто «в кафе по вечерам играла музыка и в воздухе витала революция», как пел Боб Дилан в Tangled Up in Blue. Вспоминая о той поре через тридцать лет, Сонтаг писала в предисловии к переизданию «Против интерпретации»: «Когда сегодня оглядываешься назад, каким прекрасным все это представляется. Как бы хотелось, чтобы сохранилось, хотя бы отчасти, состояние тогдашней смелости, оптимизма, презрения к коммерции. Два полюса мироощущения, характерного для современности, – это ностальгия и утопия. Самая интересная характеристика эпохи, которую сегодня называют шестидесятыми, пожалуй, в том, что тогда почти не было ностальгии. В каком-то смысле это действительно было время утопии».
Как-то раз в 1966 году я по счастливой случайности встретил Сьюзен в кампусе в Беркли. Она сказала, что приехала выступить с лекцией по приглашению университета, а я сообщил ей, что совсем недавно начал вести программу на местной радиостанции KPFA: передача шла ночью, формат был совершенно свободный.
Сонтаг, Сьюзен. Смотрим на чужие страдания / пер. В. Голышева. М.: Ад Маргинем Пресс, 2014. С. 85.